Близнецы переглянулись и захихикали. Разрешения у младшей сестры они спрашивать не собирались.

— Мама, скажи им! — поняла их коварные намерения Оля.

— Пусть папа скажет, — вынесла дипломатическое решение Зинаида Михайловна. Вчера вечером она наконец-то дочитала книжку Арлин Дэниэлс и взялась за Дейла Карнеги. Феминизм получил отставку — его место заняло правильное детское воспитание. — Петя, скажи им!

— Ая? — отозвался Колобков, не отрываясь от бинокля. — Зинульчик, не тревожь меня зря. А то вдруг война, а я уставший?

Его слова оказались пророческими.

— Смотри, папа, какая птичка! — восторженно вскрикнула Оля, задирая голову. Сверху донесся резкий свист рассекаемого воздуха.

— Ема-а-а!!! — взревел Гена, отшвыривая Колобкова в сторону. Из бинокля вылетела и укатилась линза.

А на то место, где только что стоял директор «Питерстроя», спикировала какая-то крылатая тварь. Когти клацнули в воздухе. Последние несколько минут никто не смотрел на небо, а зря — «альбатрос» оказался совсем не птицей…

Промахнувшись, монстр сделал крутой вираж, снова нацеливаясь на Колобкова — пухленький бизнесмен показался ему самым аппетитным. Угрюмченко, стоявший прямо на пути, сорвал с щита пожарную лопату и что есть мочи врезал по лапе пикирующего ящера. Послышался сухой треск перелома, но в следующую секунду механик отлетел назад, издав почти такой же ломающийся звук — рептилия ответила ударом на удар.

— Уяк!!! — подпрыгнул на добрый метр Валера, зафигачивая каблуком в живот летучего зверя. Тот невнятно булькнул и резко отвернул, задев крылом мачту, — дюжий телохранитель не зря заработал свой черный пояс. Точность и сила удара сделали бы честь даже Брюсу Ли.

— О!!! У!!! Угу!!! Йо!!! — принял на кулаки чудовище Гена. Арбузоподобные кулачищи просто выбили из зверюги дух. Майк Тайсон помер бы от зависти, увидев эту ходячую молотилку.

Гена схватил жуткую птицу за крылья, подтянул к себе и ударил лбом в клюв, едва не свернув его набок. А Валера прыгнул ей на спину, хватая тощую чешуйчатую шею и загибая ее, как трубочку для коктейля. Телохранители в унисон заработали руками и ногами, нисколько не смущаясь необычностью противника. Они не умели одновременно драться и думать.

Монстр что-то проскрипел и свалился на палубу мешком, надломив клювом одну из палубных досок. Крылья вяло затрепетали, но, похоже, взлететь из такого положении это существо не могло. Неестественно вывернутая шея слабо колебалась — позвоночник все-таки каким-то чудом уцелел.

— Ух, падла! — пробасил Гена, для верности наступая зверю на крыло.

— Сука крылатая! — наступил на второе крыло Валера.

— Все в порядке, шеф? — хором осведомились они, заботливо глядя на Колобкова.

— Живой… — растерянно поднялся на ноги Петр Иванович. Посмотрел на подергивающегося ящера, сглотнул, поняв, чего только что избежал, и восторженно воскликнул: — Ну, Генка! Ну, Валерка! А мне еще говорили — на фига тебе такие дорогие телохранители?! Мужики, да вы же мне жизнь спасли!!!

Два амбала смущенно потупились.

— Считайте, что оклад я вам уже повысил, — пообещал Колобков. — И премиальные выпишу. И еще чего-нибудь придумаю — пушки именные, что ли… Петрович, и тебе тоже — ты ж у нас прямо Муромец! С лопатой на Змея Горыныча! Некрупного, правда… Ты, вообще, как?

— Ар-р-р… у… ы… — с трудом поднялся на ноги механик. — Иваныч, я того… руку, кажись, сломал… о-о-о, как больно…

— Дайте, я посмотрю, — тут же завернула ему рукав Света. — Да, похоже на закрытый перелом лучевой кости… Гешка, ну-ка, принеси аптечку! И шины!

— А чего я-то?…

— Быстро!!! — рявкнула на него мать. — Слышал, что сестра сказала?!

Заполучив набор первой помощи, Света проворно и умело соединила сломанные концы кости, наложила шины, туго перебинтовала и зафиксировала руку косынкой, чтобы механик не вздумал ею двигать.

— Ну и дочка у тебя, Иваныч! — восхищенно ухмыльнулся Угрюмченко, глядя на правую руку. — Прямо докторша!

— Так кто ж ее родил-то? — довольно подбоченился Колобков. — Все, Петрович, отдыхай пока, у тебя боевое ранение.

— А с мышью этой летучей что делать будем? — осторожно подошел поближе Угрюмченко. — Ну и здоровая же…

— Папа, это же дракончик! — восхищенно раскрыла рот Оля. — А можно его оставить?!

— Ни-ни! — аж передернуло папу. — Если я захочу, чтоб меня сожрали, попрошу твоего хуймяка!