— Они все еще идут? — спросил Колобков через час.

— Идут, шеф, — мрачно откликнулся Валера.

— Ну ты им пивка, что ли, предложи, а то устали, небось…

Дружина вождя Серванго и сам вождь Серванго неутомимо передвигались по лесу, пробираясь сквозь деревья. Тепорий мягко разливался в воздухе, освещая все вокруг, вождь дружелюбно похрюкивал, опираясь на плечи самых могучих (и самых невезучих) бойцов, и время от времени выслушивал доклад скороходов, шуршащих вокруг этих беломордых пришельцев.

Мудрый и великий вождь, которого не согнули ни годы, ни жены, ни обкуренный шаман, отнюдь не собирался расставаться с новыми гастрономическими ощущениями, забредшими в поселок Бунтабу. Да, сегодня они неприкосновенны — Лукенкуи не любит тех, кто попирает законы гостеприимства. Не годится гневить Лукенкуи. Но «сегодня» уже заканчивается. А когда наступит День Превращения, обычные правила перестанут действовать, и с гостями можно будет делать все, что душа пожелает.

Душа Серванго желала их съесть.

— Тумбала-тумбала-тумбала-тумбала, тумбала-тумбала-тумбала-тумбала… — напевали походную песнь Бунтабу воины.

Мбумбу уже готовили факелы — все по очереди подходили к Носителю Огня со своими палками. Огонь у этого первобытного народа считался великой ценностью — добывать его умели только трением, и секреты этого трудоемкого процесса тщательно охранялись немногими посвященными. Поэтому, отправляясь в ночные походы, они всегда брали с собой большую раковину, наполненную тлеющими кусочками гриба Астури (разновидность трутовика). Этот гриб мог несколько дней «гореть, не сгорая», и отлично подходил в качестве зажигалки.

А Колобков подгонял своих людей буквально пинками. Ему было ужасно стыдно, но он совершенно не следил за магическим компасом, когда шли к поселку, и теперь понятия не имел, в какую сторону нужно двигаться, чтобы добраться до бухты, где ожидает «Чайка».

— Папа, ты уверен, что мы правильно идем? — настойчиво спрашивала Света.

— Уверен, — сердито огрызался отец, оборачиваясь в сторону терпеливо плюхающих следом туземцев.

— Петр Иваныч…

— Серега, утухни.

— Да мне-то что… просто смеркается уже… Может, ходу прибавить?

— А ты еще не устал? Чего не ноешь, как обычно?

— Для спасения жизни я готов пробежать марафонскую дистанцию, — сухо ответил Чертанов.

— Потому что трус?

— Нет, потому что люблю жить. Может, все-таки оторвемся, а?

— Серега, не придуривайся. От папуаса в джунглях не оторвешься — он тут всю жизнь прожил. Шевели лучше ногами — больше пользы будет.

— Дядя Сережа, а та свистулька для вызова черта у вас с собой? — вдруг спросила Света.

— Вот… а что?…

— Да я подумала, что надо было вам в нее свистнуть, когда вы… вроде как шаманили.

— Эх, классная мысль… — посетовал упущенной возможности Сергей. — Да, эффектно было бы… Но теперь-то что?…

— Так, переходим на аллюр!!! — громогласно взревел Колобков, толкая дочь в спину и мгновенно разгоняясь.

Его прыть была вызвана тем, что по календарю Бунтабу наступил следующий день. И все мбумбу резко прибавили шагу. Даже вождь начал перебирать слоновьими ножищами куда резвее, чем раньше.

— Тума-тума-тума-тума, тума-тума-тума-тума!!! — перешли на боевую песнь воины.

— Беги, беги, Серега, беги со всей дури! — успел на ходу пнуть Чертанова Колобков.

Несмотря на коротенькие ножки и объемистый животик, Петр Иванович летел, как птица. Да и Чертанов снова отыскал в себе скрытые резервы, злобно думая, что орда негров с факелами — это еще хуже, чем самка Большого Шумузи. Та, по крайней мере, собиралась их всего лишь растоптать.

— А, черт!!! — взвизгнул Сергей, едва успев увернуться от брошенной кем-то булавы. Он машинально приложил к губам свистульку и дунул в нее.

— Пчхи!.. Пчхи!.. Ладно, ладно, я еще добавлю бесплатные тостеры! — воскликнула Стефания, появляясь из облака дыма. — Ай!!!

Ее появление спасло Свету — булава, предназначавшаяся ей, попала в плечо несчастной девушки с рогами. При виде бегущей и орущей толпы негров глаза чертовки резко округлились, она развернулась на сто восемьдесят градусов и бросилась вслед за улепетывающими землянами.

— Тос… теры и путевку на… на Канары!.. — пропыхтела она, поравнявшись с Колобковым. — За каж… каждую душу! Ай!!!