— Конечно, это дело серьезное! — Том немного подумал и, помолчав, спросил: — А женщина тоже пострадала от бури?

Несколько старцев, присутствовавших в зале, закивали головами в знак одобрения мудрому вопросу. Но шериф, не подозревая, к чему клонится дело, простодушно ответил:

— Точно так, ваше величество. Она пострадала и, как все говорят, поделом… Ее жилище снесло бурей, и она с ребенком осталась без крова.

Старцы закивали головами в знак одобрения.

— Дорого же она заплатила за то, чтобы сделать зло самой себе. Даже если бы она заплатила всего только фартинг, и то я сказал бы, что ее обманули; а ведь она загубила свою душу и душу ребенка для того, чтобы разрушить свой дом. Следовательно, она сумасшедшая; а раз она сумасшедшая, она не знает, что делает, и, следовательно, ни в чем не виновна.

Старцы опять закивали головами, восхищаясь премудростью Тома. Один лорд пробормотал негромко:

— Если слухи справедливы и король сумасшедший, не мешало бы этим сумасшествием заразиться иному здоровому: оно придало бы ему больше ума.

— Сколько лет девочке? — спросил Том.

— Девять лет, ваше величество.

— Может ли ребенок, по английским законам, вступать в сделки и продавать себя, милорд? — обратился Том с вопросом к одному ученому судье.

— Закон не дозволяет малолетним вступать в какие-либо сделки или принимать в них участие, милосердный король, ввиду того, что их незрелый ум не в состоянии состязаться с более зрелым умом и злоумышленными кознями старших. Только дьявол может купить душу ребенка, если пожелает и если дитя согласится. Дьявол, но никак не англичанин. В последнем случае договор недействителен.

— Ну, это скверная выдумка, жестокая, злая! Как же это английский закон предоставляет дьяволу такие преимущества, в которых отказывает английским подданным? — воскликнул Том в благородном порыве.

Этот новый взгляд на вещи вызвал у многих улыбку, и многие потом повторяли эти слова в доказательство того, как своеобразно и самобытно мышление Тома и как прояснился его помутившийся разум.

Старшая преступница перестала рыдать и жадно, с возрастающей надеждой впивала в себя каждое слово. Том это заметил, и ему стало еще более жаль эту беззащитную женщину, стоящую на краю гибели. Он спросил:

— Что же они делали, чтобы вызвать бурю?

— Они стаскивали с себя чулки, государь!

Это изумило Тома и разожгло его любопытство до лихорадочной дрожи.

— Удивительно! — воскликнул он пылко. — Неужели всегда это имеет такое ужасное действие?

— Всегда, государь! По крайней мере, если женщина того пожелает и произнесет при этом нужные слова мысленно или вслух.

— Покажи свою власть! Я хочу видеть бурю! — обратился Том к женщине.

Щеки присутствующих внезапно побелели от суеверного страха, и у большинства явилось желание, хотя и не высказанное, уйти поскорее из зала; но Том ничего не заметил, он был всецело поглощен предстоящей катастрофой. Видя удивление и замешательство на лице у женщины, он поспешно прибавил:

— Не бойся, — ты не будешь отвечать за это. Больше того: тебя отпустят на волю, и никто тебя пальцем не тронет. Покажи твою власть!

— О, милостивый король, у меня нет такой власти! Меня обвинили ложно.

— Тебя удерживает страх. Успокойся! Тебе никто ничего не сделает. Вызови бурю, хоть самую маленькую, — я ведь не требую большой и зловредной, я даже предпочту безобидную, — сделай это, и жизнь твоя спасена: ты уйдешь отсюда свободная вместе со своею дочерью, помилованная королем, и никто во всей Англии не посмеет осудить или обидеть тебя.

Женщина простерлась на полу и со слезами твердила, что у нее нет власти совершить это чудо, иначе она, конечно, с радостью спасла бы жизнь своего ребенка и была бы счастлива потерять свою собственную, исполнив приказ короля, сулящий ей такую великую милость.

Том настаивал. Женщина повторяла свои уверения. Наконец Том сказал:

— Я думаю, что женщина говорит правду. Если бы моя мать была на ее месте и получила бы от дьявола такую великую власть, она не задумалась бы ни на минуту вызвать бурю и разорить всю страну, лишь бы спасти этой ценой мою жизнь! Надо думать, что и все матери созданы так же. Ты свободна, добрая женщина, — и ты, и твое дитя, — я считаю тебя невиновной. Теперь, когда ты прощена и тебе уже нечего бояться, сними с себя, пожалуйста, чулки, и, если ты для меня вызовешь бурю, я дам тебе несметные богатства.

Спасенная женщина громко изъявляла свою благодарность и, повинуясь приказу короля, начала снимать с себя чулки. Том следил за ее действиями с большим интересом, который слегка омрачался тревогой; придворные стали явно выражать беспокойство. Женщина сняла чулки с себя и с девочки и, очевидно, была готова сделать все от нее зависящее, чтобы землетрясением отблагодарить короля за его великодушную милость, но из этого ровно ничего не вышло. Том разочарованно вздохнул и сказал:

— Ну, добрая душа, перестань утруждать себя зря: очевидно, твоя власть изменила тебе… Ступай себе с миром. Если же когда-нибудь бесовская сила вернется к тебе опять, пожалуйста, не забудь обо мне — устрой для меня хорошую бурю. [24]