Несогласованный характер кампаний, направленных против бавар и аваров, в значительной мере связан со вспышками саксонской войны, которая в 772–799 годах почти ежегодно требовала мобилизации сил Франкского государства. Как и многие из его предшественников, в том числе из рода Меровингов, Карл на первых порах был вынужден проводить карательные рейды против саксонцев, не утративших привычки совершать набеги на Гессен, Тюрингию и Рейнскую область в поисках легкой добычи. Таким путем ему удалось создать прикрытие в форме пограничной области в долинах рек Рура и Липпе. Но как когда-то его дед в отношениях с фризами, Карл понял, что прочного умиротворения не будет, пока за пределами королевства существует независимая Саксония. А точнее, независимые саксы, так как этот народ делился на западных (вестфальских), центральных (анграрийских), восточных (остфальских) и северных (нордальбингенских) саксов. Король использовал одних из них против других, двигался рывками, дважды (в 775 и 780 годах) переходя даже Везер, захватывал один за другим основные укрепления, разрушал культовые сооружения, включая и знаменитый Ирминсул, подчинил в конце концов отдельные районы и заменил их новым разделением на графства. Покорение представлялось окончательным. Но в 782 году благородный анграриец Видукинд поднял на восстание против франкских оккупантов и против части национальной аристократии, начавшей сотрудничать с ними, массы свободных саксов. Мщение Карла было ужасным. Выше уже говорилось о казни 4500 заложников в Вердене. Потребовалось целых три года ожесточенных боев, чтобы задушить партизанскую войну, добиться капитуляции Видукинда с последовавшим за ней знаменитым крещением в Аттиньи, и навязать побежденным страшный капитулярий «De partibus Saxoniae», который предписывал наказывать смертью всякое отступление от верности королю и всякое нарушение общественного порядка, а также рекомендовал меры по искоренению любых проявлений язычества. Северные районы, соседствующие с Восточной Фризией и о сличавшиеся двойственной природой, не подвергались военным походам со времен Карла Мартелла и были наиболее спокойными. Но именно отсюда началось в 792 году новое восстание. Карл воспользовался этим, чтобы одним ударом убить двух зайцев: после ряда кампаний, проведенных с 794 по 799 год, он включил в королевство и Восточную Фризию и Нордальбингию. Но сделано было это ценой массовых высылок местных жителей и замены их верными франками. И все же он сумел начать подготовку будущего, издав в 797 году новый «Саксонский капитулярий», которым отменялся режим террора, устанавливаемый капитулярием 785 года, и вводилось прогрессивное равенство саксов и франков перед законом. «Война закончилась лишь тогда, — писал позднее Эйнгард, — когда саксы слились с франками в единый народ». Впервые Франкское королевство объяло всю Германию, а все старые королевства и герцогства были ликвидированы; впервые его границы раздвинулись до границ датской Ютландии и земель северо-западных славян. Отныне Карл, не колеблясь, проводил в этих отдаленных краях усмирительные кампании.

Тем временем влияние Карла распространилось далеко за пределы южных гор. «Тогда как многообразная и почти беспрерывная война против саксов продолжалась, — пишет Эйнгард, Карл, разместив в наиболее удобных местах вдоль границы свои гарнизоны, со всеми имевшимися в его распоряжении силами атаковал Испанию». И действительно, находясь в Падерборне, в верховьях реки Липпе и готовясь к новой саксонской кампании, он принял в 777 году мусульманского губернатора Сарагоссы, прибывшего просить его помощи в борьбе против омейядского эмира Кордовы. То ли стремясь быть на высоте победного наследия своего деда, то ли чтобы присоединить свои усилия к усилиям готских королей, укрывшихся в Астурии и проводивших уже в жизнь план возврата утраченных земель, Карл согласился в 778 году принять участие в испанской авантюре. Но, оказавшись в Испании во главе огромной армии, он потерпел неудачу под Сарагоссой, где его предали вчерашние союзники. На обратном пути арьергард армии попал в Ронсевале в западню, устроенную басками, и рядом с Роландом пали сенешаль Эггихард и граф двора Ансельм. Это была настоящая катастрофа. Поражение повергло в панику готских христиан в Испании, среди которых франкское вторжение породило большие надежды, и многие из них, Агобард и Теодульф в том числе, решили тогда укрыться от исламского господства во Франкии. Что касается Карла, то он, невзирая на создание королевства Аквитании и особенно пограничной марки в Тулузе, непосредственно призванных противостоять арабской угрозе, отказался от всякого вмешательства в этом регионе, даже в тех случаях, когда города и целые области (Жерона, Уржель, Сердань) заявляли о желании встать под его покровительство, или когда в 793 году эмир Кордовы совершил рейд до Нарбона и поставил в грудное положение герцога Гийома. Франки вновь вернули себе инициативу только в самом конце века, а первого успеха добились лишь в 801 году, когда король Людовик захватил Барселону и сделал ее сначала центром графства, а затем всей испанской укрепленной зоны, настоящей испанской марки, вскоре расширившей свои границы (к 804–810 годам) до Таррагоны и горных плато к северу от Эбро.

Точно так же в 773 году, будучи занят саксонскими делами, Карл получил призыв о помощи и от папы Адриана, обеспокоенного крутым поворотом в политике короля лангобардов: несколько городов, являвшихся «достоянием святого Петра» уже пали, Равенна была в осаде, а Дидье предполагал даже явиться в Рим, чтобы заставить папу короновать сына Карломана. После тщетных попыток завязать переговоры Карл решил применить силу и выступил, как обычно, двумя армиями, взявшими противника в клещи в результате широкого маневра. Ему удалось осадить Дидье в его столице и взять Верону, где скрывались вдова и наследник Карломана. Павия держалась много месяцев. В апреле 774 года Карл даже позволил себе оставить у города небольшое войско, с остальной армией и частью двора отправиться в Рим, чтобы отпраздновать там Пасху. Впервые вождь франков побывал в бывшей столице империи. Патриций римлян был принят там с почестями, отдаваемыми прежде равеннским экзархам, бывшим носителям этого высокого звания. Вполне возможно, если верить «Liber pontificalis», что папа воспользовался волнением гостя, чтобы добиться от него подтверждения дара, который посулил когда-то Святому престолу Пипин, и якобы получил гораздо больше обещанного в 756 году, а именно более трех четвертей полуостровной Италии.

Как бы то ни было, Карл вернулся к Павии, где Дидье, исчерпав все свои ресурсы, капитулировал в начале июня 774 года. Карл арестовал его (остриг и отправил в пикардийский монастырь в Корби), а сам расположился в его дворце и роздал его сокровища войскам. Но он не ликвидировал королевства и не включил его в состав Франкского государства, а сохранил его целостность, приняв на себя 5 июня титул короля лангобардов. Вначале Карл также не тронул все институты и административный аппарат королевства. Только после ряда восстаний, особенно после мятежа герцога Фриуля в 776 году, он начал посылать туда чиновников из центральных областей королевства, назначать графов и епископов, направлять франкские контрольные миссии. Началось расселение там королевских вассалов, выделение дотаций монастырям, основанным северянами. По-прежнему не отказываясь от лангобардскою королевского титула, Карл решил в 781 году — в те же дни, когда он создавал для Людовика королевство Аквитанию, — учредить для Карломана, второго сына, рожденного ему Хильдегардой, «королевство Италию» и освятить это назначение в Риме одновременно с посвящением старшего сына. Ребенок получал по этому случаю королевское имя Пипин, что фактически исключало из наследования его сводного брата, уже носящего это имя, и Карл поселял его в Павии вместе с двором, состоявшим из высоких франкских чиновников. Тем не менее было ясно, что новый король навсегда останется вице-королем, находящимся под верховной властью настоящею короля, который и будет на деле руководить политикой Италии.

Узы дружбы, связывавшие Карла с Адрианом, не помешали патрицию отнестись, может быть даже слишком серьезно, к миссии покровительства. Он не только выделил святому Петру лишь крохи обещанного в 774 году, но и выразил желание контролировать управление своим достоянием, лично или через миссии вмешиваться в духовные, а также мирские дела церковных государств. Карл, конечно же, строил амбициозные планы распространения своей власти на всю Италию. Не довольствуясь подчинением герцогства Сполето — одного из двух лангобардских герцогств центра и юга Италии, независимых от королевства на севере, — он навязал свой протекторат и другому герцогству, Беневенто. Тем самым он вторгся в район, который традиционно считался заповедной зоной Византии. Императрица Ирена, правившая в качестве регентши своего сына Константина VI, воспользовалась случаем, чтобы разоблачить замышлявшиеся когда-то планы женитьбы ее сына на Ротруде, дочери Карла. Она плела интриги против франков и их присутствия в Южной Италии и отказалась вступить в контакт с представителями западных церквей, когда созывала в 787 году второй собор в Никее — называвшийся тем не менее вселенским, — посвященный восстановлению культа икон. Карл не замедлил отреагировать: сначала в религиозном плане, когда он торжественно отказался в «Капитулярии образов», называемом также «Libri carolini», присоединиться к постановлениям собора, как в слишком радикальным, а главное — оставить за Византией право единолично руководить жизнью церкви. В плане политическом он пошел на оккупацию Истрии, пограничного полуострова между лангобардским королевством и империей, и посадил там в 792 году вместо бывшего византийского губернатора франкского герцога. Две державы проявили первые признаки сближения лишь в 797 году, когда Ирена лишила престола своего сына, выколов ему глаза, приняла беспрецедентный для женщины титул василевсы и отправилась на запад в поисках признания законности своего императорства. Она согласилась на потерю Истрии при условии, что Беневенто останется под византийским влиянием.

Узурпация императорского титула Иреной и смена папы Адриана, умершего в 795 году, слабодушным Львом III оказались решающими обстоятельствами процесса возрождения империи на западе, ставшего завершением подлинно европейского курса, который распространил власть Карла от Эдера до Эбро, от Котантена до Истрии. Но этот процесс не может быть понят без осмысления роли личности и окружения того, кто до 799 года называл себя «Королем по велению Божию франкского и лангобардского королевств и римским патрицием».

Теперь, наверное, следует дать слово Эйнгарду, франконцу, 775 года рождения, прибывшему ко двору в 792 году, чтобы «кормиться» там и учиться. Много позднее, примерно в 830 году, Эйнгард написал биографию «Жизнь Карла Великого» по образцу книги «О жизни цезарей» Светония. «Карл, — пишет он, был широк в плечах и крепок, высок ростом, но не чрезмерно, около семи футов (чуть более 190 сантиметров). У него была круглая голова, большие живые глаза, нос несколько длиннее среднего, прекрасные светлые волосы, открытое веселое лицо.

Таким образом внешне, как сидя, так и стоя, он производил незабываемое впечатление человека властного и достойного. Пропорции его тела были столь гармоничны, что не замечалась как-то толстоватая, слишком короткая шея и довольно солидное брюшко. Его отличали уверенные жесты, мужественная осанка. Голос Карла был ясен, хотя и несколько не вязался с его обликом. Он носил обычно национальный костюм франков: рубашка и кальсоны из льняного полотна, на них туника, вышитая шелком, и брюки, обмотанные ниже колен полосками ткани, жилет из кожи выдры или крысы прикрывал зимой грудь и спину, на плечах синяя накидка, а на боку меч на перевязи, рукоятка и ножны которою были инкрустированы золотом и серебром… В праздничные дни он носил одежды, тканные золотом, обувь, украшенную драгоценными камнями, золотую пряжку, удерживающую накидку, и золотую же диадему, осыпанную каменьями; в остальные дни его одежда мало чем отличалась от костюмов простолюдинов…» [68]