– Что с ним было потом?

– Он перебрался в Бразилию. Там у него родился сын, Генрих Вульф.

– Одо Вульф тоже работал на ЦРУ? – понял Алекс.

– Вы догадливы, молодой человек. Через три года после окончания Второй мировой войны его нашли люди из американской разведки. Именно они в последний момент вырвали Одо из рук «Моссада» и сделали предложение, от которого он не мог отказаться. Выбор у Вульфа был невелик: попасть в американский суд и стать обвиняемым по Нюрнбергскому процессу, попасть в застенки «Моссада» или же принять участие в проекте «Блюберд».

Алекс с силой провел ладонью по своему лицу.

Существует ли предел человеческой жестокости и беспринципности? Американские военные, найдя чудовищного монстра, повинного в смерти тысяч людей, не посадили его на электрический стул, а предложили работать во славу Америки. Сколько еще подобных сделок с Дьяволом скрыто под завесой красивых и правильных слов о борьбе за мир и торжестве демократии?

– «Блюберд» был лишь началом его работы, – сказал профессор.

Похоже, он действительно был готов выложить все, что знал. У Алекса начала болеть голова. Но он знал, что должен дослушать все до конца. Погрузиться на самое дно серного озера, чтобы выловить прячущегося там монстра.

– Что еще?

– С помощью Одо Вульфа на территории США была открыта первая лаборатория экспериментальной психологии.

– Какими мерзостями занимались там?

После известий о договоре американских военных с нацистскими садистами Алекс был готов ко всему.

– Необъяснимыми, с точки зрения науки, феноменами: телепатией, ясновидением, психокинезом. Психологи и физики пытались вызвать изменения состояния сознания, используя гипноз, чтобы добиться телепатического общения. Опыт Одо, приобретенный им в концлагере Освенцим, был незаменим для ЦРУ.

– Почему ЦРУ занималось парапсихологией? Зачем?

– Во-первых – в то время в СССР было уже несколько подобных центров, так что мы не могли отстать от главного вероятного противника. А во-вторых – некоторые опыты действительно удались.

– Вы верите в телепатию?

– Я не верю, – серьезно произнес профессор, – я знаю. Задумайтесь вот над чем. Для чего лучшие американские и советские умы тратили свое время и миллионы долларов на занятия бесперспективной ерундой?

– Ладно, не буду с вами спорить, – сказал Алекс. – Давайте вернемся к Алхимику.

– Генрих пошел по стопам отца, – продолжил Либерман. – Получил медицинское образование в Чикагском университете и стал самым молодым доктором медицинских наук.

– Это там его научили ставить опыты над людьми?

– Нет, конечно, его научил Одо Вульф. Отец передал Генриху все знания, накопленные в Освенциме: дневники, пленки, фотографии, результаты опытов и опробованные на заключенных Освенцима препараты.

Это было противоестественно до мерзости. Вместо стихов и детских книжек Одо Вульф показывал сыну собственные дневники с записями пыток и фотографиями расчлененных трупов.

А профессор тем временем продолжал:

– Генрих оказался способным учеником. Он участвовал практически во всех последующих опытах отца. После смерти Одо Вульфа его сын фактически возглавил лабораторию экспериментальной психологии.

Алекс прижал пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться.

– Вы познакомились с Генрихом во Вьетнаме?

– Именно там. Уже тогда его все боялись.

– Почему?

Либерман задумался.

– Знаете, на первый взгляд ничего демонического в этом парне не было. Худощавый, голубоглазый, светловолосый. Обычная внешность истинного арийца.

– Особые приметы у него были? Шрам, родинка на подбородке, глаз косил. Может, он заикался или прихрамывал при ходьбе?

– Нет, ничего такого не было.

– Почему его боялись? Из-за его сумасшествия?

– Боюсь, вы составили о нем неверное мнение. Генрих Вульф не безумный ученый, который зловеще хихикает и потирает руки в преддверии того, как нажмет на тумблер и в разрядах молний сотворит очередное чудовище.

– Конечно нет, – усмехнулся Алекс. – Подобными делами занимался его отец, Одо Вульф.

Профессор начал его раздражать. Похоже, он не понимал или отказывался понимать масштаб и последствия творимых Алхимиком зверств.

– А кем вы считаете самого Генриха? – пронзил взглядом Либермана Алекс. – Кандидатом на Нобелевскую премию мира?

– Нет, я вовсе не это имел в виду, – ответил профессор, почувствовав настроение агента. – Просто… Генрих всегда был аккуратен, последователен и наделен недюжинным умом. Хотя иногда казалось, что Генрих расценивает окружающих, как подопытных животных. Он нередко говорил об этом вслух. Меня это настораживало.