И все же кое-какие связи друг с другом у этих людей были, главным образом благодаря Роберту Бойлю, первооткрывателю в химии и неофициальному лидеру философских кругов Лондона. Ньютон знал Бойля как коллегу, одного из немногих, кем он искренне восхищался. Локк был связан с ним более тесно: в 1660-х, когда ему еще не было тридцати и он только что стал доктором медицины, Локк нашел в Бойле своего рода интеллектуального покровителя и наставника.

Начиналось все так. Несколько лет Бойль использовал в качестве помощника еще одного молодого человека, бедного, но необычайно талантливого Роберта Гука. С помощью Бойля Гук оказался в самом центре английской науки. Королевское общество, основанное в 1660 году, первоначально было просто клубом для разговоров и отчаянно нуждалось (по крайней мере как полагали некоторые его члены) в том, кто вел бы какие-либо практические исследования. В 1662 году благодаря поддержке Бойля Гук стал первым в обществе куратором экспериментов, который должен был три или четыре раза в неделю проводить демонстрацию опытов.

На следующий год общество расширило круг обязанностей Гука, попросив его вести ежедневные наблюдения за погодой в Лондоне. Гук ответил на это характерным для него бурным творческим взрывом [82] и взялся за основной набор погодных инструментов — термометр, барометр, плювиометр и анемометр, — а также другие, более специализированные устройства, часть которых он изобрел, а часть усовершенствовал. Имея в своем распоряжении эти инструменты, он начал вести свой погодный дневник. И тогда у него зародилась мысль: как было бы славно, если бы английские джентльмены, вместо того чтобы нежиться в постелях, осуществляли подобные наблюдения по всей стране, создавая картину не только местных климатических условий, но и их разнообразия по всему королевству!

Гук опубликовал свой метеорологический призыв в журнале Королевского общества, подчеркивая необходимость в точности: данные следовало собирать в одно и то же время каждый день, используя инструменты, свойства которых были определены и тщательно описаны. Роберт Бойль счел идею блестящей и посоветовал своему молодому другу, Джону Локку, примкнуть к крестовому походу Гука.

И Локк примкнул — принялся усердно измерять скорость ветра, следить за температурой, оценивать облачный покров. Так он, по сути, стал одним из рядовых борцов за то, что он и его современники считали радикально новым подходом к знанию. Мы теперь называем это преобразование научной революцией. Порой она представляется чередой героических сражений, побед в войне против невежества под предводительством тех, чьи имена звучат как имена великих полководцев, — Коперника, Кеплера, Галилея, Декарта и величайшего из всех — Ньютона.

Но на самом деле сдвиг в понимании окружающего мира стал возможен благодаря ежедневным действиям сотен, а затем тысяч людей, которые ради удовольствия, выгоды или и того и другого взялись упорядочивать этот мир при помощи разума и опыта. Рационалисты-практики, такие как Джетро Талл и его ученики, пытались применить методы новой естественной философии в фермерском хозяйстве. Натуралисты-любители составляли каталоги повадок животных, за которыми они кропотливо наблюдали в течение дней, недель, месяцев. Одним из наиболее известных среди них был Эразм Дарвин; родившийся спустя четыре года после смерти Ньютона, он впитал его веру в то, что у материальных событий должны быть наблюдаемые материальные причины, и занялся проблемой происхождения видов, которую его внук Чарльз решит столетие спустя.

Английские моряки измеряли течения, а торговцы, несущие власть короны за океаны, изучали математику и совершенствовали точные инструменты для измерения движения звезд и планет. Изготовители инструментов начали утверждать важную идею стандартов, общих мер, которые позволяли бы наблюдателям, находящимся в разных местах, доверять результатам друг друга. Томас Томпион, изготовивший термометр для Локка, был первым мастером, о котором известно, что он давал своим изделиям регистрационные номера, тем самым применив научный метод к самим орудиям систематизации материального мира.

Это была революция на баррикадах: ее участники безудержно стремились организовать, обобщить и унифицировать свой опыт повседневной жизни так, чтобы самая ее сущность стала доступной каждому, кто хочет ее понять. Локк, который регистрировал показания своих точных инструментов и каждый день проверял количество осадков и атмосферное давление, отмечая время каждого измерения, был одним из множества бойцов этой революции, прибавлявших свой небольшой вклад к арсеналу знания.

В богатые событиями 1660-е Локк забросил свой первый погодный дневник уже через несколько месяцев. Политическая карьера и написание собственных трудов занимали все его время и мысли. Но этот опыт остался с ним навсегда, и более трех десятилетий спустя, когда он на некоторое время отошел от общественной жизни, поселившись в доме леди Мэшем в сельской местности Эссекса, он возобновил привычки своей юности. Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы распаковать инструменты и настроить погодную обсерваторию. Наконец, 9 декабря 1691 года, он сделал свои первые записи. Четыре дня спустя наблюдение за погодой уже стало обычным делом, занимавшим всего несколько минут каждое утро. Это произошло спустя два года после его знакомства с бесспорным лидером нового подхода к пониманию природы, и поскольку Локк, несомненно, питал глубокое почтение к своему новому другу Ньютону, возобновление погодного дневника можно рассматривать как своего рода дань уважения образу мысли, который тот защищал.

Причины ответных чувств Ньютона к Локку были, возможно, проще. Любой отнесся бы благосклонно к щедрой похвале известного мыслителя, а Локк был знаменит еще и умением вызывать симпатию. Когда он и Ньютон наконец встретились, душевность Локка возымела свое обычное действие. Письма, написанные ему Ньютоном, показывают, как велико было очарование Локка. "Как же необычайно рад я был получить известие от Вас", — пишет Ньютон в одном письме, в другом он ставит суждение Локка достаточно высоко, чтобы просить его оценить то, что Ньютон именует своими "мистическими мечтами"; однажды он просто изъявляет "желание видеть Вас здесь, где я приму Вас с таким радушием, на какое я только способен".

Без сомнения, Ньютону было приятно оказаться в роли наставника человека, которого он столь высоко ценил. Он подарил Локку особый выпуск "Начал" с примечаниями и составил для него упрощенную версию доказательства [83] того, что сила тяготения заставляет планеты двигаться по эллиптической орбите. Но близость Ньютона с Локком, по-видимому, простиралась гораздо дальше такой доброжелательной демонстрации мастерства. С самого начала Ньютон позволил себе писать открыто о тайных вопросах. У обоих были скрытые увлечения — прежде всего, интерес к алхимии, древней науке о процессах изменения в природе, а также к интерпретации Библии и постулатов веры, где их воззрения были близки к тому, что официальная англиканская церковь прокляла бы как ересь.