— Катерина… поди-ка сюда…

У Катерины неприятно заныло в сердце:

— Ты что, Настя?

Настя быстро подошла к Катерине и прошептала, глядя ей прямо в лицо испуганными глазами:

— Катерина… Золотая Рыбка… так же, как те! Заболела! Что делать-то?

— Пойдем! — сказала Катерина и, не оглядываясь на Настю, поспешно, почти бегом, направилась в телятник.

— Я бабушке сказала… Она говорит — обойдется, — рассказывала Настя на ходу, — а я вижу, что у нее глазки не такие… Я сразу, как пришла, заметила!..

Катерина с некоторым усилием открыла набухшую дверь телятника, которая тут же тяжело и плотно захлопнулась за ней. Катерине показалось, что ей сразу стало нечем дышать — в телятнике стояла жаркая духота.

Высокая, сухопарая телятница Надежда с изумлением взглянула на Катерину и чуть не выронила из рук охапку сена, которую несла телятам. Телятница Паша, маленькая, слегка рябая девка, увидев Катерину, быстро и лукаво взглянула на Марфу Тихоновну и опять наклонилась к телку, которого поила, будто и не видела никого.

Марфа Тихоновна тоже поила теленка. Не выпуская из рук бадейки, она обернулась к Катерине.

— Ты… что это? — удивленно и с неудовольствием спросила она.

— Марфа Тихоновна, — еле сдерживая волнение, сказала Катерина, — я пришла телочку посмотреть… Золотую Рыбку… Где она тут?

— Вот здесь она, вот здесь! — торопливо ответила Настя. — Вот, около самой печки!

Катерина направилась к печке, из-за угла которой выглядывала желтая белолобая телочка.

Марфа Тихоновна, не допоив теленка, выпрямилась. В ее глазах, будто молния, блеснул гнев.

— Это зачем тебе смотреть? — сдержанно сказала она. — Совсем незачем. Настя, ты что это посторонних в телятник водишь?

Катерина остановилась:

— А разве нельзя, Марфа Тихоновна?

— Я в твой коровник не хожу.

Брови Катерины слегка насупились.

— А если бы у меня в коровнике что случилось, так я бы сама тебя позвала, — с упреком сказала она. — Неужели я здесь такая чужая? Ведь от моей коровы телочка!..

— А что у меня случилось? — сухо спросила Марфа Тихоновна. — Вот тебе на! На Выселках и то знают, а я и не знаю ничего. Надежда, что же это у нас в телятнике случилось?

— Да ничего пока не случилось, — ответила Надежда, не поднимая глаз. — Я не знаю…

— Ну что ты, Марфа Тихоновна! — мягко обратилась Катерина к старухе. — Я просто хочу на телочку посмотреть — как она… Как растет, как… здорова ли… Ну что ты сердишься? От моей Золотой телочка!..

— Вот выгоним в стадо — и посмотришь, — возразила Марфа Тихоновна, — а сейчас уходи, не тревожь телят. Как-нибудь без тебя справимся.

Катерина взглянула на Настю. Настя тихо, как мышка, стояла у стены. Глаза ее блестели от подступивших слез.

— Ну, если нельзя, я уйду, — немножко растерявшись, сказала Катерина и пошла к двери.

Настя вслед за ней выскочила на улицу.

— Что делать, а? — снова спросила Настя. — Бабушка не хочет, чтобы другие знали, что опять теленок заболел. Но ведь нельзя же… чтобы все как тогда было!..

Катерина, слегка сузив свои светлосерые глаза, глядела на Настю и прикидывала в уме, что делать: «Поговорить с дедом Антоном? Но он скажет то же, что и всегда: Марфа Тихоновна лучше знает, что делать».

— Позвонить Петру Васильичу?

— Все равно не вылечит, — сказала Настя, — тех тоже не мог.

— Ну как же не мог? — вспомнила Катерина. — А бычка-то Бархатного вылечил же!

— Катерина! — вдруг сказала Настя, понизив голос. — А я бабушкины книжки прочитала!

— Какие книжки?

— Ну, костромские книжечки, про телят. Которые Петр Васильич привез.

— Про телят книжечки? А где они?

— У нас дома. Дедушка Антон дал бабушке прочитать, а она засунула их на полку, они всё там и лежали… А потом мне дедушка Антон велел их найти. Я и нашла…

— Ну, и про что там?

— Ну, про все! Как надо телят кормить, как за ними ухаживать. И про коров тоже…

— Настя! — Катерина схватила девочку за плечи. — Беги сейчас же! Сейчас же беги! Принеси мне эти книжки! Чтобы как стрела! Я тебя на дороге подожду.