– Боже, как таких женщин носит земля, – сказала бабушка.

– Родила урода неизвестно от кого, бросила, уехала. Всё продумала, чтобы нас раздавить – ведь это мы с тобой, звери, сдали инвалида в приют, а она – вся в белом! Я очень боюсь, что Летка увидит сюжет в новостях.

– Ты же знаешь, она не смотрит телевидение. Там даже мне смотреть нечего! – Бабушка была сердита на телевизор, цинично и жестоко вмешавшийся в жизнь их маленькой, сплочённой семьи.

– А если прочитает в интернете?

– В нашей стране миллион Новиковых. К вечеру прорвёт ещё тысячу труб, взорвутся сотни газовых баллонов, а сверху на весь этот бардак рухнет самолёт.

– А вдруг позвонят из этого интерната? – папа извлекал всё новые инструменты пыток.

– Куда? В личном деле, насколько я понимаю, может быть только телефон старой квартиры. Даже если и позвонят – там никого никогда нет. Погоди, Лета собиралась за фотоальбомом?

– Уже сходила и вернулась. Слава богу, обошлось.

– Спрячь ключи!

– А если сюда принесут письмо?

– Какое письмо? Почему его должны принести?

– Откуда мне знать! Пришлют какие-нибудь бумаги, свидетельство о смерти.

– Прекрати истерику! – Бабушка собралась с последними силами, она не даст, не позволит блуднице сломать жизнь их семьи! – Да Летка не знает, где в доме почтовые ящики! С чего она вдруг станет искать там какие-то письма? Завтра их всех похоронят, и всё окончательно уйдёт в небытие. Бумаги, фотографии, письма, я все перебрала и уничтожила, просеяла каждую записную книжку, каждый клочок, Лета никогда ничего не найдёт и не узнает, ей просто нечего найти!

– Ладно, мама, веселись там, на своём семинаре, – набитым клочьями страданий голосом пожелал папа.

Глянул через кухню и холл, сквозь закрытую дверь Летиной комнаты, засунул смартфон в карман домашних брюк, под молнию, решительно собираясь схватить и придушить любой звонок из прошлого, и опустил капсулу самого крепкого кофе в кофе-машину.

Бабушка зернисто затрясла головой, покачнулась, как на подгнивших сваях, ухватилась за телефон, перед глазами поплыла багровая пелена, в голове стремительно распадался Советский Союз, преданный Беловежским сговором.

– Сволочи поганые, – сказала бабушка и повалилась под широкую ель, вспоминавшую счастливое довоенное детство, когда ёлки жили бедно, но дружно, и росли на родной земле, а не на частной территории.

К Большому Гостиному Двору Лета приехала в восемь утра. Возле входа, на фоне баннера с перечислением мероприятий выставки «Мир ресторана и отеля», уже стояла Собака, безоговорочно выбранная капитаном команды.

– Сейчас продукты привезут.

Лета кивнула.

– Несём всё на стенд с надписью «Конгресс кулинаров России», кладём на столы с табличкой «Участник межрегионального чемпионата по кулинарному искусству».

Лета снова радостно кивнула.

– И после этого с продуктов и оборудования глаз не спускаем. Возле стола всё время должен быть кто-то из нас.

– Посетители могут упереть? – догадалась Лета.

– Не посетители, а участники соревнований, и тогда мы вылетаем с чемпионата, а красители и плунжеры ночью в мусорном мешке найдет уборщица.

Лета удивлённо взглянула на открытые, дружные лица участников весеннего кулинарного шоу и сразу успокоилась – совершенно невозможно, чтобы кто-то из них стал портить чужое оборудование или прятать заготовки. Все эти люди – хоть и соперники, но её коллеги, приехали на чемпионат, чтобы устроить праздник для зрителей, испытать волнение творчества и ликование общей победы. Мерзости в мире, конечно, полно, но не в кулинарии, тем более, в карамели.

Весело подъехал микроавтобус «Хлеба и шоколада».

– Здорово, девчата! – водитель открыл дверь и начал вытаскивать сумки и контейнеры.

Лета приняла чехол с отглаженной поварской одеждой, специально для чемпионата они с Собакой заказали обшивку курток мерцающим кантом и фартуки в широкую складку.

– Как съездил? – спросила Собака водителя.

– О-о, девчата, это надо видеть! Порядок – как не знаю где: поля все засеяны, ни одной заброшенной деревни, молодёжь в сельском хозяйстве, к каждой избе газ подведен, агрогородки, продукты дешёвые, в городах чистота, кругом стадионы, дворники в четыре утра встают, подчистую скребут, и никаких гастарбайтеров, а пенсии больше наших!

– Ну почему так? – посетовала Собака. – Ведь у них ни нефти, ни газа, ни леса своего, ничего!

– А потому что батька не дает воровать!

– А наш – что?

– А наш не батька, наш – жених.

– Не жених, а вор в законе, – протянул гласье, обиженный на обязательную регистрацию и повестки из военкомата.

Огромный атриум Большого Гостиного Двора быстро, как бокал шампанским, заполнялся участниками выставки, гремела музыка, к сцене пробежали девушки в блестящих шортиках и топиках.