Только за оперативником закрылась входная дверь, дежурный выключил телевизор и схватился за мобильный:

— Через десять минут выдвигайся. Не раньше! Но и не тяни. Нехороший мо'лодец этот оперативник. Очень нехороший. Ты понял, Кира? Думаю, ждать больше нельзя. И телефон, ясное дело, ликвидируй, как обычно.

А про себя вор-рецидивист с сорокалетним стажем Иван Николаевич Береговой, а ныне примерный пенсионер Василий Николаевич Тутышников, смиряя колотящееся сердце таблеткой валидола, подумал: «Вот явится сейчас с московскими начальниками и со шмоном… Не приведи Господь…».

— Понял. Все понял, Николаич.

Сергей Филиппов вытряхнул из аппаратика симку, бросил в унитаз и спустил. Допотопную же трубку обернул толстой газетой и, принеся молоток из кухни, долбанул со всей силы по кульку. Выскользнув за дверь, осколки телефона выбросил в мусоропровод. На всякий случай и газету бросил следом.

Картонная коробка из-под системного блока компьютера с двумя упакованными в нее шубами стояла наготове в прихожей. В ярости, что деньги из квартиры ушли, Филиппов схватил тряпки поприличнее из стенного шкафа. Николаич обозвал его за это «тупоголовым невротиком». И что старпер паниковал? Тоже мне — экстренная ситуация. На прошлом объекте круче пришлось. Там бабка-соседка Филиппова в открытую заподозрила: коробки, мол, носит туда-сюда. Легенда с починкой компьютеров на дому частным мастером, конечно, всем оказалась хороша, но менты квартирку-то обшмонали. Если бы не Николаич, что стекляшки (в том деле клиентка на брюликах завернутая оказалась) в пачку стирального порошка не успел зарыть и в своей каптерке до утра заныкать, плакала бы карьера неуловимого домушника Кирилла Малявского.

А вот Алик отличился! Как хвалил его шеф за камеру! Завистью и бессильной злобой изошел вчера Филиппов на разборе полетов. Но профессионализму азиата и впрямь не грех было позавидовать. Молниеносный и бесшумный, как ниндзя, видящий в полумраке, как кошка, Алик за три минуты виртуозно прошелся по возможным схронам денег и, убедившись, что пятнадцать миллионов безнадежно уплыли, успел и с золотом чисто сработать, и технику увидеть и прихватить. Вон он, аппаратик, в рюкзак запакован. Трудолюбивому компьютерщику остается лишь погрузить «отремонтированную» продукцию в машину и… прощай Рубцовская набережная, что пришлась по душе Сергею Филиппову. Раздражало лишь, что пояс с побрякушками навязал начальничек: что-то на объекте в Измайлове не так пошло. В подробности Николаич не привык вдаваться. Потому и живет не тужит шестьдесят девятый годок. До пятидесяти лет покуролесил, шишек набил, зато опыту поднабрался. Вон какое дело поднял!

Филиппов затянул пояс с золотом и купюрами потуже, накинул куртку, кепку надвинул пониже, чуть не на очки, надел рюкзак и, взяв «блок» за ручку из скотча, попрощался с квартирой. Мимо уткнувшегося в газету консьержа прошел, не здороваясь. Машина — неброская серенькая «Тойота», стояла справа, метрах в пяти-шести от подъезда. Неожиданно Филиппова окликнул высокий, стильно одетый парень, вылезший из синего «Форда»:

— Простите, господин Дударев? Не уделите ли мне несколько минут: оперуполномоченный Загорайло. — Парень стремительно приближался к домушнику.

Дело в том, что, направившись в местное УВД, Загорайло вдруг вспомнил, что за четыре часа не только не выпил чаю из термоса, не съел бутерброды и горсть «экстренно необходимого» винограда, но и лекарство не выпил. А это могло обернуться нехорошими последствиями. Пошарив в кармане пальто — именно туда он сунул блистер с таблетками, Загорайло не обнаружил дорогущего тонизирующего препарата. Сыщик затормозил, притираясь к тротуару под неумолчное бибиканье сзади. Нет! Таблетки не находились. Ни в сумке, ни в карманах, ни в бардачке, куда на всякий случай залез Влад, хотя прекрасно помнил, что клал лекарство в карман!

«Сахар! — хлопнул себя по лбу оперативник. — Доставал сахар из кармана, который по-прежнему там и находится, а упаковку выронил… Или в другое время выронил? Неважно. Главное, что теперь делать? В аптеку бежать, чтобы полторы тысячи потратить?»

Владислав расстегнул кошелек и, обнаружив девятьсот пятьдесят рублей, неаристократично ругнулся. Денег едва хватит на бензин и цветы Наташе. И Загорайло решил вернуться, чтобы поискать лекарство в подъезде. Он надеялся, что блистер лежит на площадке пятнадцатого этажа. Всыпав в рот горсть винограда, Влад решительно нажал на газ, развернулся на перекрестке и помчался к михайловскому дому. Сыщик досадовал на уходящее время. 17.30 — критическая отметка, когда рабочий день, даже у таких «ненормированных» работников, как полицейские, клонится к завершению. А Влад очень хотел пообщаться с коллегами, ведущими дело о краже. Правда, он сильно сомневался, что кто-то что-то «ведет», а не надписал, как водится, формально папочку, и успокоился. Если квартирные кражи не раскрываются по горячим следам, они не раскрываются вообще, только лишь за редким исключением.

Москва вставала в ежевечерних пробках, которые сверкали желтоглазыми змеями автоверениц, но Владу повезло — он за пять минут домчался до места. Вылезая из машины, увидел тщедушного мужчину в очках, тащившего из подъезда к «Тойоте» коробку и рюкзак. «Уж не Дударев ли поспешно спасает свое добро, перепугавшись? Худой, маленький, очкастый — под описание Ксенечки подходит. Так перепугался, что к двери не подходил, бедняга». Влад поспешил за мужчиной, но в этот момент «Дударев», странно оскалившись, кинул коробку и рюкзак на сиденье, бросился за руль и ударил по газам.

Влад мешкал не более секунды. Выхватив из внутреннего кармана «макарова», закричал: «Стоять, стрелять буду!» — и, прицелившись, выстрелил в левое заднее колесо удалявшейся машины. Но, к сожалению, промазал. Густые сумерки явно играли на руку воришке. Прыгая в свой «Форд», Загорайло увидел перекошенное лицо Василь Николаича, выбежавшего на улицу на звуки выстрела. Опер крикнул ему:

— Звоните немедленно в местное УВД, телефон у вас наверняка есть! Машина возможного грабителя — серая «Тойота-Аурис». Первые цифры номера тринадцать, регион московский! — И Влад рванул со двора.