Шрифт:
– Чепуха какая-то получается, - неожиданно для самого себя сказал он.
– То есть? – повернулся к нему Моручи.
– Ну вот смотри. Нас эти камеры не видят, так? Значит, вместо нас они передают... что? Белые пятна в форме человеческих тел?
– Не только человеческих, - недовольно прошипел Косколито.
– Да какая разница... Вот сидит там охранник на пульте, смотрит на экран – и что он видит? Как по коридору крадутся помехи? И фонари наши, опять же...
Денисов и Дитирон задумались, пытаясь понять логику товарища. Остальные насмешливо заулыбались (Соазссь расширил присоски, Косколито высунул кончик языка, а Сиреневый Бархат приобрел желтоватый оттенок).
– Рулле, объясни юнге, - фыркнула Джина.
– Это все очень просто... – немного неуверенно начал Рудольф. Вид у него при этом был, как у профессора математики, которого неожиданно попросили вспомнить признаки равенства треугольников. – Только как бы объяснить попроще?.. Видите, оптикамеры есть во всех стенах, и в потолке, и даже немного в полу? Они работают все вместе, подавая на прием единую голографическую картинку. А благодаря антипеленгам нас и наш свет они просто не учитывают – составляют изображение так, как будто ничего этого не существует. А смотреть на эту голограмму, скорее всего, никто и не смотрит – на такой большой станции наблюдением занимается ИР, а не живой человек. Заявляю со всей ответственностью, как один из ведущих физиков Муспелля...
– Зря ты спросил, Петрович, вишь, как его заколбасило? – неодобрительно покачал головой Денисов.
– Да его всегда от лекций колбасит, - безразлично пожал плечами Ежов.
– Ну вот и не спрашивайте у него ничего, - отвесила обоим по отеческому подзатыльнику Джина, уже забывшая, что сама попросила Рудольфа дать справку. – Без механика хотите остаться, придурки?
Через несколько минут экипаж вышел в прямоугольное помещение, из которого в разные стороны расходились четыре совершенно одинаковых коридора. И все глаза привычно обратились к капитану за решением.
Моручи некоторое время молчал, внимательно разглядывая голограмму станции в своем информе. Молчание затягивалось.
– Блин, капитан, ты давай уже, определяйся! – выразил общее мнение Николай. – Ты капитан или хрен собачий?!
– Судя по этой карте, мы сейчас где-то... где-то... где-то... Где-то, - наконец определился окончательно Моручи.
– Не, ну е-мое, ну Сусанин, блин! Слава компартии, просветили нас наконец-то! Да мы и так знаем, что где-то мы есть! А ты вот скажи, где!
– Коленька, дружок...
– ласково похлопал его по плечу Койфман.
– Че? – обернулся Денисов, и тут же получил от старикана здоровенный фофан.
– Ниче, - лаконично ответил Аарон Лазаревич, пока Колька-Хорек потирал ушибленный лоб.
– Экипаж, заканчивай клоунаду, - мрачно оглядел вверенных ему людей Святослав. – Начнем сначала. Судя по этой карте, станция источена переходами, как кесанский сыр. Предназначение неизвестно – шайтан его знает, зачем их столько понасверлили... Вот здесь, ближе к центру, находится своего рода «ядро» - жилые помещения, управление аппаратурой и проч.
– Прочь? – переспросил Ежов.
– Сокращенно от «прочее», - раздраженно пояснил Моручи. – Что ж ты такой бестолковый-то, лейтенант? Надо тебя второму пилоту сдать, на воспитание...
Второй пилот часто-часто закивала, заранее радуясь возможности заполучить Ежова в свое полное распоряжение. Тот, в свою очередь, содрогнулся в ужасе.
– Ладно, посмотрим на твое дальнейшее поведение, - пожалел его капитан. – В общем, все коридоры в конечном итоге ведут в это «ядро», так что нам без разницы – по какому идти. Но вот заблудиться можем запросто – тут, похоже, такая путаница... почти что Кюраносо [16] ... Поэтому я принимаю решение разделиться – хоть одна группа должна будет успеть вовремя... Путей четыре, нас двенадцать – как раз четыре группы по трое. Вперед!
16
Кюраносо – знаменитый каменный лабиринт в Нео-Хоккайдо. Поставил рекорд по количеству заблудившихся туристов.
– А кто с кем? – вежливо уточнил Койфман. – И куда?
– Сейчас решу, - важно кивнул Моручи, незаметно включая генератор случайных чисел. – Так, значит... В самый левый коридор иду я сам. Дальше пойдут первый пилот дир Тогшерре, второй пилот Кроу и связист Койфман. Группа Койфмана – Дитирон и Ежов. Группа Кроу – Кенайберды и Денисов. Группа дир Тогшерре – Сиреневый Бархат и Лсэнд... ндсас... ссас... ас... сменил бы ты фамилию, а? Ни разу еще не смог выговорить... Со мной Фрида и ван ден Хейнекен. Вопросы будут?
– А чего я опять к этой злюке?!
– А чего ко мне опять этого жирного?!
Голоса Джины и Остапа слились в один. Но, похоже, они единственные остались недовольны распределением.
– Ну, если вопросов нет... – осмотрел взглядом отца-командира свое небольшое войско Моручи.
– У меня есть! – поднял руку Денисов. – Слышь, шеф, а тебя че, в честь пива назвали?
– То есть как?.. – удивился Рудольф, к которому был обращен вопрос. – Какого еще пива?
– Пиво? – оживился Остап. – Где? Я бы сейчас принял ма-а-аленькую кружечку... литра три, не больше.