Шрифт:
– Меня кто-то схватил!.. – сердито пожаловался он. – Кто-то меня дейжит...
– А, ну так тебе и надо, - нисколько не посочувствовал ему Косколито.
– Может, все-таки поможешь?
– Ну, для начала тебе придется отпустить монету, - предложил серран.
– У меня есть пятьсот п’йичин не отпускать эту монету, – наотрез отказался от этого варианта Соазссь. – Должен быть д’йугой способ!
Косколито сердито высунул язык, но все-таки ухватил суперкарго за талию и начал изо всех сил тянуть.
Безуспешно – что бы там его ни схватило, держало оно крепко. Серран добился только одного результата – Соазссь начал громко кряхтеть от боли. Хотя этот результат Косколито тоже очень понравился…
После встретившийся ловушки Дитирон, Ежов и Койфман начали двигаться осторожнее. Старичок включил нечто вроде фонарика с синим светом и ощупывал его лучом пол, стены и даже потолок. Пока что подозрительных мест не встретилось. Дитирон плюхал где-то далеко позади, прикрывая тылы.
Ежов шел и думал, что они наверняка заблудились. Капитан, правда, скопировал карту на информы Косколито, Джины и Койфмана, но эта карта не особо помогала. Уж очень запутанный лабиринт скрывался внутри древней станции. Да еще и с ловушками...
– Ну что ты, Мишенька, разве же это ловушки? Вот, помнится, были мы на Авалоне, лазили там в одно место... Вот там были ловушки так ловушки!
– Аарон Лазаревич... – озадаченно посмотрел на него Михаил. – Я что, вслух сказал разве? Или вы тоже... как Фрида?
– Да нет, что ты, Мишенька... – хитро улыбнулся старичок. – Но тут догадаться нетрудно. Я, знаешь, больше полувека особистом оттрубил, поневоле наловчился по лицу мысли читать... А у тебя лицо простое, бесхитростное, как по экрану все прочитать можно...
Ежов слегка обиделся. Он все-таки работал детективом, и всегда полагал, что умеет скрывать свои мысли. Хотя, конечно, для старого раввина они действительно были что раскрытая книга... кстати, человек двадцатого века сказал бы «как по бумажке», а не «как по экрану». Но в семьдесят втором веке бумажные книги остались только в музеях. Во всяком случае на Старой Земле, в Империи, СОП и Бундестаге. В других человеческих системах порой еще встречались отставания – ведь и в наше время на планете сохранились государства, живущие чуть ли не в средневековье, а то и в каменном веке.
– Бедный Колян... – усмехнулся Ежов, решив, что ему еще повезло, что его определили именно к Койфману – остальные офицеры были еще хуже. Ну, кроме капитана, конечно. – Попал под командование к Джине... Вот ведь как бывает – красивая девка, а такая злющая! Это, считай, половина женщин на корабле – сволочи!
– Почему половина? – удивился Койфман. – Треть.
– Как это треть? – пришло время удивляться Михаилу. – Джина и Фрида – вот и все. Две. Половина от двух – одна.
– Ну, положим, не две, а три...
Ежов некоторое время шевелил губами, пересчитывая членов экипажа и прикидывая, кто бы из них мог оказаться третьей женщиной. Ничего не придумывалось. Сиреневый Бархат – гермафродит, это он твердо помнил еще с тех пор, когда просматривал информацию о Плывущих. А никого из остальных он просто не мог представить в этой роли...
– Дитирон, Мишенька, Дитирон, - снова прочитал все мысли по лицу Койфман.
– Кха-кха... кхаак?! – закашлялся Ежов, непроизвольно оборачиваясь в сторону уу-де-шуу. – Он же мужик!
– В том-то и дело, что нет. Вот ты мне скажи, кого следует называть женщиной?
– Э-э-э... ну... э-э-э... – Михаил попытался нарисовать что-то в воздухе, но быстро сдался и сказал просто: - Того, кто рожает детей.
– Правильно! – обрадовался Койфман. – А у уу-де-шуу женщины не рожают живых детенышей, а откладывают яйца. У Дитирона, если присмотреться, внизу торчит кончик яйцеклада – не видел?
– Видел, но я... э-э-э... ну, в общем, не то подумал... – смутился Ежов.
– А, ну ясно, ясненько... В общем, женщина откладывает яйцо и на этом свободна. А мужчина его потом высиживает. Очень долго высиживает. Вот потому у них роли и поменялись – у них детьми занимаются мужчины, а добычей продовольствия – женщины. Вот обрати внимание – в большинстве человеческих языков первым местоимением является «он». И только вторым «она». Почему? Да потому, что человек – существо патриархальное. Это заложено в самих биологических различиях. Почти во всех древних цивилизациях мужчина играл главенствующую роль. И только потом, постепенно, очень медленно, женщины добились равноправия. Сейчас о том, что когда-то было по-другому, никто уже и не помнит... это вот я историей занимался, я помню... Ну и ты, конечно, помнишь, ты же из средневековья. А у уу-де-шуу все как раз наоборот – они биологически матриархальны. Ты вот никогда не обращал внимания, что Дитирон всегда говорит о себе в женском роде: «моя»?
– Да он все слова коверкает, откуда ж я знал... И почему мне никто раньше не говорил?
– А какая разница? И потом, он женщина только биологически, а социально как раз мужчина. Воин, охотник... в первобытном обществе эти профессии всегда принадлежали самцам.
– А как же амазонки?
– Ну, правил без исключений не бывает, - резонно заметил Койфман. – К тому же историки до сих пор не подтвердили существование амазонок стопроцентно – возможно, это все-таки миф...
– «Чернильница», однозначно, - кивнул невидимый в темноте Моручи. – Только постоянная. Очень, гхрм, надежное средство защиты – поставить тут растяжку, и попробуй ее увидь... Никогда не знаешь, когда тебя изрешетят...