– Скоро проснется, – говорит Ритуля. – Надо еду приготовить. Пойдем на кухню!

На кухне Марта продолжает качать малышку и слушает историю ее появления. История длинная, но важен конец:

– Я когда конкурс смотрела, видела тебя, все время испытывала ощущение, что не сделала того, что должна была. Только никак не могла понять, что именно. А в последний день ты так уверенно пела о том, что «знаешь как», – у меня будто пелена с глаз спала. Я убила твоего ребенка, а другого спасла и теперь должна была о нем позаботиться.

– Но как? – шепотом спросила Марта. В ее голове не укладывалось, каким образом можно получить младенца в обход всевозможных инстанций.

– К нашему счастью, довольно легко. Сложно, конечно, представить, как такое можно провернуть в цивилизованном государстве. Но это в цивилизованном, а нам до такого еще шагать и шагать. Подписали с матерью Анжелики контракт, будто она является суррогатной матерью моего ребенка. У нее, конечно, и связи для этого нашлись, и деньги. В общем, по документам она рожала, а не Анжелика. Вот и весь сказ. Из школы, правда, уйти пришлось. Не хочу, чтобы знали, да и с ребенком сидеть надо. Много, правда, не насидишь на учительскую пенсию.

– Ничего. Теперь легче будет. У меня зарплата хорошая, а ты, если захочешь, учеников возьмешь. Ты разве сможешь не преподавать?

– А где? Где ты сейчас работаешь?

– Все там же. На конкурсе же говорили. В салоне красоты. Я косметолог.

На лице Ритули неподдельное расстройство:

– Я думала, после конкурса все изменится.

Марта улыбнулась, махнула рукой:

– Егор с женой периодически донимают меня «интересными» предложениями.

– И что же?

– Знаешь, мне просто нравится петь. Для себя. Это главное, а все остальное: шоу-бизнес, сцена, фанаты – мишура. Я снова сочиняю, снова пою, и больше мне ничего не надо. Мне сорок лет, и я хочу покоя. Натка теперь директор салона, под ее началом мне легко и комфортно. Я живу как живу и ничего не хочу менять.

– Придется, – Ритуля кивает на сопящий кулек.

– Да уж, – Марта задумчиво смотрит на кроху. Она пухленькая, а из-под чепчика выбивается белый пушистый локон. – На меня похожа, – говорит Марта и тут же спохватывается, добавляет: – На маленькую.

– А Париж? В Париже ты была?

– С тобой хотела поехать.

– Ой! – Ритуля откровенно расстраивается. – А как же?..

Но Марта снова беззаботно машет рукой:

– Да бог с ним, с Парижем. Подождет, никуда не денется. Потом поедем, втроем.

– Хорошо, – согласно кивает учительница, но вдруг снова расстраивается: – И все же ты могла бы стать великолепной певицей или пианисткой, в конце концов.

Кулек в руках Марты куксится и громко, требовательно плачет. По кухне разносятся чистые, высокие звуки. Опытное ухо мгновенно слышит задатки великолепного сопрано. Марта улыбается плачущей малышке и говорит:

– Вот кто будет певицей.

Ритуля вздыхает:

– Знаешь, я продала пианино.

– А я пианино купила, – хохочет Марта и обращается к дочери: – Ну, пойдем переоденемся и будем кушать. Певицам надо хорошо питаться, чтобы диафрагма работала.

Ребенка кормили еще трижды, на прогулку отправились в «Детский мир», где Марта-старшая скупила для младшей несметное количество товаров. Вечером ребенка купали и долго укачивали, напевая в два голоса колыбельные. Часы практически пробили полночь, а женщины так и не поговорили о главном. Марта хотела начать, но Ритуля не позволила. Молча принесла ей исписанные тетради.

… Да я скорее покончу с собой, чем позволю Марте связать судьбу с вашим сыном. Я должна была бы испытывать именно эти чувства, но не испытываю. Не могу объяснить почему. То ли вы меня убедили, подполковник, то ли время притупило горе и жажду мести, то ли я просто люблю Марту. И вашего мальчика тоже люблю. И хочу, чтобы они были счастливы. Пусть будут. А я давно уже поняла, что месть – чувство губительное и неконструктивное. Живите. Живите спокойно, Коваленко Михаил Егорыч, и Бог вам судья…

Апотом Марта прочитала все. Она узнала историю своего усыновления, поняла, что тот ужасный аборт был желанием Ритули оградить ее от ранних родов, что могли, по мнению врачей, привести к нежелательным последствиям для психики девушки, а еще Марта нашла в дневнике фотографию. Со снимка ей улыбалась женщина из снов, женщина, которую она уже никогда не надеялась найти, женщина, которая существовала лишь в воображении, а теперь наконец стала явью. Марта нашла свою маму. Марта долго плакала, разглядывая изображение в сумрачном свете ночника, а потом открыла последнюю страницу тетради Ритули: