– Вы ведь понимаете, в каком Светлана сейчас положении? – нахмурилась Агата.

Глеб стоял слишком близко, и это заставляло ее нервничать. В голове не было ни одной достойной мысли. «Тоже мне, защитница! – подумала она с досадой. – А ну-ка, соберись».

– Да ладно вам! Уволенные секретарши всегда находятся в одном и том же положении, – ответил Глеб.

Его заявление показалось Агате невероятно циничным.

– Я слышал, Кареткина уже нашла себе новую работу, – внезапно подал голос Артем, который все это время следил за разговором.

– Но мы сейчас говорим не о работе. – Агата повернулась и посмотрела на него немного обиженно. – Мы говорим о том… о том, что Глеб Аркадьевич себе позволил.

Поскольку Глеб Аркадьевич никогда ничего себе не позволял, он ни черта не понял и подумал, будто Агата осуждает его за то, как он передразнивал подчиненную на стоянке.

– Ну да, это было глупо, – осторожно сказал он.

– Глупо?!

– Некрасиво.

– Уже лучше. – Агата устроилась поудобнее, и в вырезе ее платья показалась белоснежная полоска кружев.

Мысли Глеба, которые и так скакали, словно пьяные гномы, окончательно потеряли стыд. Он кашлянул в кулак и, сделав нервный круг по кабинету, снова остановился напротив гостьи.

– Слушайте, разговор у нас получается довольно глупый. Вы же мне не мораль пришли читать. Давайте уж по существу. Чего она хочет?

«Действительно, чего она хочет? – неожиданно спохватилась Агата. – На самом деле черт ее знает! Может, она хочет миллион долларов и чтобы глаза ее не видели Глеба Аркадьевича!»

Агата смотрела на хозяина кабинета и чувствовала себя полной дурой. Зачем она пришла? Какой леший тянул ее сюда?!

Ее замешательство было прервано самым неожиданным образом. Снаружи раздался треск, потом что-то грохнуло, снизу послышались крики, и практически сразу завыла противопожарная сигнализация. Первым вскочил с места Артем. Он метнулся к выходу, распахнул дверь и взволнованно крикнул:

– Ребята, дымом пахнет! Давайте быстро на улицу!

Агата поднялась на ноги и испуганно уставилась на Глеба.

– Вперед! – скомандовал он и, схватив ее за локоть, потащил за собой. – Быстрее, не семените, ради всего святого… Господи, ну кто ходит на таких каблуках?!

Они промчались по пустому коридору и нырнули на лестницу.

– Лифтами пользоваться нельзя! – крикнул Артем, который возглавлял процессию.

Сигнализация по-прежнему выла, по лестнице вместе с ними уже бежали люди с других этажей. Началась паника. Кто-то что-то кричал, некоторые женщины визжали, сверху командный голос призывал всех успокоиться, но делал только хуже. На одном из поворотов Глеба толкнули, он сильно дернул Агату за руку, та потеряла равновесие и соскользнула со ступеньки. Каблук громко хрустнул, и девушка вскрикнула.

– Черт бы вас подрал! – гнево воскликнул Глеб и, пользуясь тем, что стоял на пару ступенек ниже, нырнул под Агату и одним ловким движением взвалил ее на плечо. Не ожидавшая ничего подобного, Агата дернулась, и он сильно схватил ее за лодыжки, чтобы удержать на месте.

– Глеб Аркадьевич! – воскликнула она, чувствуя, что мир внезапно перевернулся.

И вовсе не из-за того, что она теперь висела вниз головой и перед ее глазами прыгали ступеньки и мелькали ноги. Мир перевернулся, потому что, очутившись в ужасной близости к Глебу Шагарину, Агата неожиданно поняла, как сильно он ее волнует. От него пахло одеколоном и потом, этот запах обволакивал ее и рождал сильное, даже пугающее желание. «Господи, да как же я его хочу!» – мысленно простонала Агата.

Так сильно она никогда в жизни никого не хотела. Это было яркое, как вспышка, прозрение, какое иногда случается в критических ситуациях. Прежде ей казалось, что любовь начинается с романтики и заканчивается в постели. Сейчас стало ясно, что она просто дура. Вот она, любовь, начинается с сумасшедшей страсти, а закачивается где-нибудь в раю, после пятидесяти лет брака…

Почувствовав, как она вцепилась в него, Глеб затормозил на ближайшей же лестничной площадке и скинул Агату с плеча. Сильной рукой толкнул ее в угол, чтобы их не снес с пути поток обезумевших людей, катившийся вниз, к выходу.

– Что? – спросил он резко. – Боитесь, я вам синяков на ногах наставлю? Ну уж, прощения просим! Вам в самом деле очень больно?

Грудь его бурно вздымалась, лоб покрылся влагой. Сигнализация ревела, как сотня разъяренных морских котиков.

– Да, – сказала Агата басом, потому что горло сдавливали рыдания. – Мне больно, и я сейчас умру.

На его лице молнией сверкнула улыбка.

– Ну, придется вам немножко потерпеть! – прокричал он. – Потому что я не собираюсь спасать труп.