Он практически вжался в нее, опираясь руками о стену, чтобы не раздавить окончательно. И хотя Агата была сильной девушкой и до сих пор справлялась с любыми непредвиденными ситуациями, с самой собой она справиться не смогла. С коротким стоном она обняла Глеба руками за шею и приникла губами к его рту. Да что там – она буквально впилась в него, как Дракула, соскучившийся по свежей крови.

Это был быстрый, жадный и крепкий поцелуй. Перед глазами вспыхнули звезды, душа ее отделилась от тела и сплясала румбу в небесных сферах, прежде чем вернулась обратно. Примерно то же самое испытала Агата, когда в юности ей дали папиросу без фильтра и заставили сделать глубокую затяжку.

Глеб сначала дернулся, скорее всего, просто от неожиданности, секунд десять сопротивлялся, а потом активно включился в процесс. И Агата окончательно сошла с ума. Ей прямо тут, на лестнице офисного центра, захотелось зацеловать его до смерти. Все вокруг выло, орало, летело и топало, а они просто-напросто выпали из реальности. Пожалуй, они могли бы даже остаться тут насовсем и задохнуться в дыму, но кто-то изо всех сил толкнул Глеба в спину, и тот внезапно опомнился.

– Погоди минутку, – засмеялся он, отодвигая от себя Агату. – Предлагаю сначала выбраться отсюда. А потом уже продолжим в том же духе.

Через секунду она снова висела у него на плече, только теперь он уже не был таким деликатным. Кажется, она разбудила в нем всех демонов, которые ведают страстью, и Агата, чувствуя его прикосновения, до крови прикусила губу.

Глеб снова побежал, влившись в людской поток, который стал плотным и дышал жаром ужаса. Уже внизу, в вестибюле, образовалась настоящая свалка, толпа некоторое время волновалась, клубясь на месте, а потом Глеба с его ношей, словно пробку из бутылки, вышибло наружу.

На улице стеной стоял дождь и шумел так, что закладывало уши. Вокруг мокрых ярко-красных машин бегали пожарные с извивающимися шлангами в руках. Удержаться под козырьком подъезда оказалось невозможно: сзади напирали люди, и Глеб против воли оказался под открытым небом по щиколотку в воде. Агата сползла с его плеча, и одной рукой он прижал ее к себе, оглядываясь по сторонам.

Спасшийся офисный планктон веером разбегался от входа в здание, из верхних окон которого валил дым. Как позже выяснилось, загорелись рекламные вывески на фасаде, и огонь проник внутрь, сожрав десяток производственных помещений.

Агата стояла босиком, изо всех сил прижимаясь к своему спасителю. В голове не осталось ни одной мысли, сердце было пустым и легким. Глеб отстранился, взял ее за плечи, посмотрел прямо в глаза и расхохотался. В этот миг воздух задрожал от громового раската, молнии застрекотали, словно пули, и небо пошло трещинами у них над головой.

– Ты обещал меня поцеловать! – крикнула Агата, схватив Глеба за лацканы пиджака. – Или ты немедленно…

Она не успела договорить, потому что тот поспешил выполнить свое обещание. Он сжимал ее, тискал, гладил, поднимал в воздух и отклонял назад. Ему остро не хватало постели или хотя бы сухого клочка земли, на который можно было бы ее бросить. Страсть терзала их обоих, словно орлица, напавшая на беззащитных ягнят.

Агата ощущала, что молекулы в ее теле непоправимо перестраиваются, образуя новые соединения, и что, когда все кончится, она очнется кем-то, кого совсем не знает.

Оторвавшись от нее, Глеб с усилием вытянул из кармана ключи от машины и повел рукой. Среди тонн рушившейся с неба воды пиликнул сигнал и мигнули фары. Уже через минуту оба оказались в салоне автомобиля, мокрые, дрожащие и ошалевшие от случившегося. Глеб завел мотор, на полную катушку включил обогреватель и повернулся к Агате.

– Не знаю, что это такое, – сказал он, тяжело дыша, – но мне это нравится.

– Черт бы меня подрал, – ответила Агата хрипло, – но мне тоже.

Они снова стали целоваться, время от времени прерываясь, чтобы потереться друг о друга щеками и носами.

– Хорошо, что Кареткина послала тебя на переговоры, – невнятно промычал Глеб, бросив ее губы и принявшись за шею. – И ты пришла, потому что хотела сказать что-то важное…

Агата закрыла глаза и наслаждалась новыми ощущениями.

– Ребенок не должен расти без отца, – выдавила она наконец из себя.

– Какой ребенок?

– Твой, конечно.

– Слушай, я ничего такого не делал, – пробормотал Глеб ей в ухо. – Твоя Кареткина врет как сивый мерин.

– Я уж поняла.

Светопредставление закончилось так же внезапно, как и началось. Дождь перестал, стекла больше не заливало водой, и в машину неожиданно всунулась голова Артема Ващекина.

– Ребята, вы в порядке? – спросил он, клацая зубами. – В этой суматохе я вас потерял.