– Почему вы так решили, ваше Величество?
– спокойно поинтересовался Гедеон, уже зная, чем этот разговор завершится. Оставалось только уточнить детали.

– Тебе интересен ход моих рассуждений? Тогда слушай, граф Саубер! Когда я очнулся, в моём кабинете было не так много человек. Лекарь, Ассандр, Дамаска, ты, Сигизмунд и Хранитель трона. Гадриан не в счёт. Ассандр, как и Гадриан, этим магом быть не мог. Собственно, как и Дамаска. Лекарь Шаурман? Целительский дар у него есть, но... он лечил ещё моего отца и мать, и ничего подобного за ним не замечалось. Сигизмунд вырос вместе со мной. Остались ты и барон Глазенап. Присутствие кого-то постороннего я даже не рассматриваю. Хранитель не допустил бы этого. Да и ты тоже. Так что, сдаётся мне, это твоя работа. Что скажешь?

– Ваше Величество, вам нужно моё личное подтверждение? Зачем?

– Просто признайся. Это будет честно!

– Хорошо. Да, это я поддерживал Фанагора! И готов к последствиям!

– Хм...
– усмехнулся Плаут.
– Он готов к последствиям... Да, в моём государстве запрещено применение магии! Но в той ситуации, что тут произошла... Как я могу тебя осуждать, когда ты спасал нам жизнь? Кстати, а почему ты тут так рано оказался?

– Предчувствие... скверное.

– Понятно. Так что, за тот проступок наказания не последует...
– Плаут снова выдержал драматическую паузу, и тихо, но, тем не менее, зло прошипел:- Зачем ты помог сбежать Фанагору?!
– Граф вылупил на него удивлённые глаза. Таких выводов от императора он не ожидал. По крайней мере, так скоро.
– Кто тебя просил?! Молчишь! Знаешь что, Саубер, по совокупности твоих поступков, я тебя прощаю... но видеть больше не хочу! Уезжай в своё имение! Сегодня же!!!
– Гедеон чего-то подобного ожидал, и особо не расстроился. Граф с глубоким почтением поклонился императору, и направился к двери. Но Плаут ещё не всё ему сказал. В спину графа ударили слова: - И женись! Хватит на траур ссылаться! Это приказ!

***

Франтоватого вида горожанин средних лет остановил двуколку у ворот обители, но экипаж свой покидать не спешил. Он решил ещё раз всё обдумать и взвесить, прежде чем постучать в дверь. Стоит ли ворошить прошлое? Этот вопрос мучал его все пять дней, которые пришлось потратить на дорогу от столицы до этого глухого уголка, в котором обосновалось братство 'Скорбящих душ'. Может, лучше начать новую жизнь без оглядки на то, что и жизнью-то назвать трудно?

И ведь никто не посоветует, как поступить правильнее. Сам... только сам решай и делай, так как решил.

Мужчина сделал выбор и хлопнул себя по коленям.

– Была, не была!
– в конце концов, пока ему ничего не угрожает, а дальше... будет видно по обстоятельствам.

Не успел он слезть с двуколки, как ворота тихо открылись, и пожилой затворник пригласил его внутрь.

– Мы вас ждали...

– Хм... Ну, раз ждали, тогда конечно...
– Мужчина с любопытством заглянул за дверь и переступил порог.
– Понимаете...
– он чуть замешкался, - мне посоветовал посетить обитель 'Скорбящих душ' один добрый человек.

– Все люди хороши по своему, - смиренно заметил затворник, - но, раз этот человек посоветовал посетить нашу обитель, то он поступил очень правильно! Вы хотите побеседовать с настоятелем?

– Я даже не знаю, - пожал плечами гость, - этого мне тот добрый человек не сказал.

– Меня зовут Диметий, - отрекомендовался житель обители.
– Я провожу вас в келью, а когда настоятель Хайген будет свободен, он уделит вам время. Как вас представить настоятелю?

Мужчина задумался: стоит ли называть своё настоящее имя, или лучше придумать другое? С одной стороны - второе безопаснее, но с другой... назвавшись чужим именем, потеряешь свою судьбу.

– Фанагор. Меня зовут - Фанагор.

Затворник на мгновение напрягся, стрельнул на гостя изучающим взглядом, но промолчал. Колдун понял, что его имя в обители знают, а вот как относятся к преступнику, посягнувшему когда-то на жизнь императора, это ещё бабушка надвое сказала. Ведь в затворники уходят многие вольнодумцы, ища спокойных мест, где их взгляды не будут преследоваться законом.

– Ожидайте, господин Фанагор.

Возможно, гостю показалось, что голос затворника немного дрожал, когда тот произносил последнюю фразу. Но волнение угадывалось не только в голосе и взгляде. Вся фигура Диметия была напряжена.

– Что ж... надеюсь, местные обитатели не отправят меня обратно, заковав в кандалы, на радость Плауту.

Фанагор бегло оглядел келью и прислушался к звукам, доносящимся из-за двери. В коридорах обители явно началось оживление. Кто-то кого-то звал, торопливо пробегая то в одну, то в другую сторону. Потом молодой мужской голос сокрушался о чём-то, потом всё затихло, и в воцарившейся тишине жалобно скрипнула открывающаяся дверь, заставляя колдуна нервно поёжится. Мужчина, вошедший в келью, недоверчиво оглядел гостя и расплылся в счастливой улыбке.

– Надо же! Как есть - Фанагор!

Приезжий гораздо дольше рассматривал вошедшего бородатого старца, смутно ему кого-то напоминающего. Но кто был этот пожилой затворник, радостно взиравший на него и явно готовый заключить гостя в объятия, колдун всё никак не мог вспомнить. Шальная мысль озарила вдруг его мозг:

– Питрос?..
– опешил Фанагор.
– Василеопатер?!

– Ой, дружище!
– старец расхохотался и сделал то, в чём подозревал его Фанагор: стиснул в крепких дружеских объятиях.
– Не надо громких титулов, от которых я давно отказался! Зови меня Некий. Я уже привык к этому имени. Давай прогуляемся по нашему саду. Там и поговорим.