Шрифт:
«Что-то не то с аппаратом, – понял он, – не туда мы летим». Веки его упали, и уже не было сил их поднять.
47.
– Эй, ты живой?!
Его трясли за плечо. Потом кто-то оттянул веки и посветил в глаза фонариком.
Скольжение в пропасть прекратилось. Игорь пришел в себя, собрал силы и прошептал слова, непонятно откуда взявшиеся на языке:
– Передайте государю... нефть и газ не продавать, а то потом... срам один.
Эти слова дались ему с огромным трудом. Он как бы видел свои губы со стороны, и они на самом деле были двумя параллельными грядами холмов. Чтобы произнести слово, надо было ими пошевелить, а кому под силу шевелить холмами? Но все же он сказал это.
– Что? – переспросил склонившийся над ним человек. – Чего не делать?
– Нефть и газ не продавать, – повторил Игорь. – Метеоризма потом не хватает.
– Все ясно, бредит, голубь! Несите его.
Двое санитаров в белых халатах положили Игоря на носилки и понесли к выходу.
«Мы разбились, – вяло подумал он. – Жив ли Салим?» Потом он увидел, что дверь подвала стояла открытой настежь, а вокруг суетились незнакомые люди. Они подходили к скорчившимся на нарах дворникам, тормошили их, светили в глаза, щупали пульс. Кое-кто, очнувшись, ковылял к выходу сам, других выводили или даже выносили, как его.
Носилки с Игорем поставили на той же самой детской площадке, подальше от дома, где в ряд уже стояло много других носилок с лежащими на них людьми. Было темно. На воздухе ему стало лучше, и он смог приподнять голову. Вокруг столпились машины «скорой», пожарная, милиция. Вспыхивали мигалки, шипели рации.
К нему подошел немолодой милиционер, по виду участковый, со звездочками капитана на погонах.
– Что здесь произошло? – спросил у него Игорь слабым голосом.
– Сам должен знать, – сурово ответил тот.
– Я не знаю. Уснул, а потом – вот.
– Газом вы все отравились, вот что! – с досадой сказал милиционер. – Врезку в трубу сделали плохо. Весь дом могли взорвать. Благодари еще Бога, что выжил, а то там вон двух жмуров принесли, – он кивнул на дальний конец площадки.
Игорь проследил за его взглядом и увидел два тела, накрытых с головой простынями. Он ничего не понимал. Какой газ? Какое отравление? Ведь он был в далеком будущем, где все едят желе и передвигаются на метеоризме.
– Документы есть?
Игорь достал из внутреннего кармана паспорт.
Участковый пролистал страницы.
– Так ты москвич? – удивился он.
Игорь кивнул.
– Какого же хрена ты здесь делал?
Игорь не знал. Он напряг память.
– Кажется, зашел к знакомому в гости, – с усилием вспомнил он.
Участковый посмотрел на него с недоверием.
– Что еще за знакомый?
– Вместе учились когда-то.
Тот хмыкнул.
– Нашел куда в гости ходить. Пригласил бы лучше к себе домой.
– Не успел.
Капитан только покачал головой. Записав данные Игоря в блокнот, он вернул паспорт.
– Какое сегодня число? – спросил Игорь.
– Двадцатое июня.
Игорь ясно помнил, что облава в подвале случилась во второй половине августа. Если все дело только в отравлении, то откуда взялся июнь?
– Как двадцатое июня? – переспросил он.
– Да вот так.
– А год? – спросил он на всякий случай.
Милиционер задержал на нем взгляд.
– Сильно же ты траванулся, – произнес он, – что даже год забыл. Две тысячи седьмой на дворе.
Игорь не поверил.
– Какой?!
Тот отмахнулся.
– Лежи, сейчас тебя в больничку отвезут, там все и расскажут.
Он сунул блокнот в карман и пошел дальше, высматривая, кто еще на носилках способен говорить.
Игорь был поражен. Это значило, что они с Салимом вернулись на год раньше. Кажется, Салим что-то и говорил про «плюс-минус один год», но он не обратил на это внимания. А зря. Получился минус, но мог выйти и плюс. Вполне допустимая погрешность для отечественной техники.
И тут же он сам себя оборвал. «Какой Салим? Откуда прилетели? Газом надышались, вот и все!»
Он с усилием сел на носилках и почувствовал, что сразу весь покрылся противным липким потом. Кружилась голова, сердце стучало, как у кролика. Он ухватился за край носилок, чтобы не упасть. Постепенно его отпустило. Он встал на ватные ноги и, пошатываясь, побрел прочь. На него никто не обратил внимания. Из дома эвакуировали испуганных жильцов. Женщины с детьми и узлами потерянно стояли на площадке. Мужчины торопливо отгоняли от дома машины и раздраженно сигналили тем, кто замешкался.