Василий Титыч зашелся в кашле. Из горницы, приоткрыв дверь, смотрел Колька. Лицо его сузилось. Чуб обвис.

— Правильно, Гриша! Где поручик Сутягин — там всегда порядок!

Гришка поздоровался с шурином, укоризненно кивнул на старшину: «Ну и хитер-бобер!»

— Ты мне сейчас нужен, как воздух, — заговорил Колька. — Задание такое: завтра тайком оповести всех наших, наиболее надежных, чтобы в полночь были на Сивухином мысу. Там будут люди из других деревень. Проведем оперативную сходку. Дело важное. Сугубо секретное. Так что ты поосторожнее. Понял?

— Как не понять.

— Пора, Гриша, эту Советскую власть — к ногтю! — В глазах Сутягина горел решительный, беспощадный огонь. — Пора.

Гришка обрадовался:

— Давно надо, Николай Сысоич! Ведь что придумали? Сдать все личное добро! Ишь ты! Мы те сдадим! Мы заплатим контрибуцию!

Днем Гришка повидал всех, кого называли Колька Сутягин и старшина. А поздним вечером заседлал коня и задворками двинулся к условленному месту. Было холодно. Ветер утюжил камыши, моросил мелкий бусинец. Грязь стояла густая, вязкая. На опушке леса он сразу заметил всадников. Конь тихо заржал. Откликнулись из темноты другие кони. Из глухого куста кто-то невидимый спросил вполголоса:

— Пароль?

Гришка ответил бойко, с радостью.

На поляне сгрудились в круг люди: Колька, старшина Бурлатов, еще человек пятнадцать незнакомых мужчин и приглашенные Гришкой родниковцы.

Говорил Колька:

— Черные дни пережили мы, друзья мои! Но засияло и наше солнце. Скоро в Омске будет образовано новое правительство, которое поистине станет на защиту интересов России. Наша задача — взять власть на местах, поднять восстание, поддержать разливающийся по Сибири чешский мятеж. Выступление назначается на послезавтра!

— Народ, как вы знаете, почти поголовно пошел сейчас за большевиками, — сипло продолжал Колькины мысли старшина. — Значит, в первую голову надо уничтожить в волости большевистских атаманов. Остальные растеряются. Старшиной после восстания следует поставить Григория Ефимовича. Молодой и при уме. К тому же выходец из простого сословия. Итак, послезавтра, в пятницу, по всем селам волости взять власть. Ясно, господа мужики?

— Ясно.

— Даст бог, изладим все в исправности.

— Ну, тогда до свидания!

Разъезжались уже после полуночи. Гришка подошел к коню, но его окликнул Колька.

— Ты, Гриха, не против, ежели уберем брата? — разглядывал Гришкино лицо в упор.

— Не-е-е-е.

Если бы было чуть посветлее, Колька увидел бы мертвенную Гришкину бледность.

— Я понимаю, тебе это дело поручать нельзя. А вот Макаркой Тарасовым займешься именно ты.

— Как?

— Утром пойдешь к нему с вином. Угости хорошенько. Придумай предлог и кокни. Все надо списать на пьянку. Вот тебе пистолет!

Колька отошел, раскуривая сигару. Красный глазок ее, раздуваемый ветром, сверкал злобно.

В этот день Макар поднялся раным-рано. Наколол дров, умылся колодезной водой по пояс, начал собираться в волость. Саня ушла на озеро. Тикали на стене часы. Умиротворенно пел самовар.

— Здравствуйте, Макар Федорович!

Как и было условлено в лесу, в школу заявился Гришка.

— Иду с поскотины, смотрю — дверь открыта. Дай, думаю, загляну. Не враги ведь.

— Да и не друзья.

И Гришка, как обычно, не вытерпел, сорвался:

— Ты большевик?

— Ну и дале что?

— Народ грабишь, какой же ты большевик?

— Не народ грабим, а буржуев к рукам прибираем.

— Ну ладно, Макар. Давай по маленькой, — Гришка вытащил из кармана бутылку.

— Лей в себя… У меня дел по горло.

— Не хочешь — не надо.

Гришка ловко вышиб пробку, вытер рукавом горлышко бутылки, налил стакан.

— За твое драгоценное!

Выпил два стакана подряд, один за другим. Опустилась в карман рука, взялась за шершавую рукоятку пистолета, замерла. Макар заметил это движение, насторожился.

— Ты зачем сюда пожаловал?

Щелкнул в кармане взведенный курок. Рванулся Макар, сгреб Гришку в охапку сдавил неимоверно сильно, выдернул из кармана пистолет.

— Это ты для меня?

Гришку развезло. Он прижал в бешенстве козонки к столу, выпалил:

— Конец скоро твоей власти, краснопузик… Не сегодня-завтра жди… Мы вам вставим…