Шрифт:
Из душевой материализовался Гаврилыч в спортивных штанах с полотенцем на мокрой голове.
– Чего грустим? – поинтересовался Гаврилыч, вытирая волосы.
Лёва усмехнулся. Что на это ответить?
– Мне кажется, я тону, – неожиданно для себя сказал он.
Гаврилыч перестал тереть затылок, внимательно посмотрел на Лёву и сел рядом.
– Ты, случаем, не пьешь? – спросил он опасливо.
– Я? – изумился Лёва. – С чего ты взял?
– Да так, – уклончиво сказал Гаврилыч. – Лицо у тебя какое-то такое… Это хорошо, что не пьешь. А в чем проблема-то?
Лёва пожал плечами.
– Да ни в чем. Просто не знаю, как жить дальше.
– Как это? – не понял Гаврилыч. – Как нравится, так и живи.
Теперь не понял Лёва.
– Что значит – «как нравится»?
– А то и значит: делай, что хочешь, а что не хочешь – не делай.
Они уставились друг на друга.
– А как же слово «надо»? – спросил, наконец, Лёва.
– А кому «надо»?
«Обществу», – чуть было не брякнул Лёва, не подумавши. Но в контексте его жизни это прозвучало бы совершенно по-идиотски.
После некоторой паузы он почти решился сказать: «Родным». И не сказал.
– Хороший ты мужик, Лёва, только глупый, – подвел итог Гаврилыч, не дождавшись ответа. – И в голове у тебя опилки.
– Почему? – не обиделся Лёва.
– Потому что ты грузишься всякой хренью. А на самом деле все очень просто.
Лёва криво улыбнулся. Если бы!
Гаврилыч загорячился:
– Ты Кастанеду читал?
– Нет, – смутился Лёва.
– Я тоже. Депрессивный мужик, скажу я тебе. А вот моя дорогая читала. И мне пыталась читать. Вслух.
– И что?
– Честно говоря, ни хрена не понял. То ли он травку курил, то ли грибы жевал. Или наоборот… В общем, мерещилось ему всякое. Но я не об этом. Мне у него одна мысль понравилась. Бог у него – как гигантский орел. И этот орел вроде как питается нашими эмоциями и ощущениями. Понимаешь?
– Нет, – честно признался Лёва.
– До меня тоже не сразу дошло. Зато когда понял – сразу так легко стало!
– А что понял-то?
– Слушай дальше. В общем, орлу все равно, чем питаться: хоть положительными эмоциями, хоть отрицательными – он все переварит. И ему до фени, кто ты и что ты. Ты для него всего лишь пища. А мы, выходит, живем лишь для того, чтобы кормить его своими переживаниями. То есть смысл нашей жизни в том, чтобы жить и кормить орла.
– Ну?
– Вот тебе и ну! Я, как это понял, так сразу и решил, что, уж если я должен жить для этого, тогда я буду жить радостно. Негатива во Вселенной и без меня хватает. Так что, живи, Лёва, и не парься по пустякам.
С этими словами Гаврилыч, хлопнув Лёву по плечу, поднялся со скамьи. Через несколько минут он, бросив на прощанье: «Будь здоров!», вышел из раздевалки, оставив Льва Аркадьевича Штерна в глубокой задумчивости.
…
Алла. Хочу умереть
Первые три дня после позора Алла хотела умереть.
Больше всего на свете она сейчас боялась повстречаться с тем, кто еще совсем недавно был «таинственным незнакомцем», а теперь стал «этим типом». И поэтому перестала ходить пешком и домой добиралась исключительно на автобусе.
Она искренне надеялась, что произвела на этого типа плохое впечатление. Настолько плохое, чтобы ему даже в голову не пришло начать ее искать.
В другое время ее депрессивное состояние непременно было бы замечено – если не коллегами, то уж Варварой-то обязательно. Однако Лариса ни о чем таком не спрашивала, дочь тоже. К счастью для Аллы, все ее печали списывались на предстоящее увольнение – совершенно необоснованно. Потому что как раз из-за увольнения Алла не переживала вовсе.
Она уже поняла, что ее хобби вполне может быть достаточно прибыльным занятием.
Владелица псевдо-итальянского комода дала телефон Аллы своим знакомым, и те пригласили ее посмотреть, нельзя ли будет что-нибудь сделать с огромным письменным столом, купленным в комиссионке за немыслимые деньги.
Варвара потихоньку начинала бубнить, что в квартире постоянно воняет химикатами, от которых у нее и Кренделя развивается аллергия, и Алла стала всерьез размышлять над тем, не снять ли ей помещение, в котором можно было бы организовать мастерскую.
От всех этих мыслей настроение у нее постепенно улучшилось. Снова захотелось жить, и она вновь начала ходить пешком. Правда, совсем другой дорогой.
…
Все. Предложение еще поработать
– Мужчина, заберите ваши деньги! – строгим голосом сказала Лариса.
На этот призыв посетитель в черной кожаной куртке среагировал неожиданно.
– Что? Мало? – спросил он удивленно и снова полез в бумажник.
Достал еще несколько купюр и добавил их к банкнотам, уже лежащим на стойке.