Кого «по домам»? За кем проследить?

Ага, вроде бы понятно. Разогнать толпу. Тут перворожденным особо надрываться не придется. Только намекни – каждый рад будет в свою норку юркнуть. И затаиться там, как зайчонок-сеголеток, – авось лиса мимо пробежит. А проследить? Надо думать, чтоб в холмы с нажитыми самоцветами не удрали. Сиды есть сиды. Выгоду упускать не собираются.

А что ж им от нас с Гелкой нужно?

– Что говорить? – повторил я.

Гелка уже не рыдала взахлеб, а просто изредка всхлипывала.

– Все говори, Эшт, – ответил вместо сиды Этлен.

– Какого «нашего» ты хоронил? – Мак Кехта дернула плечом, отбрасывая ладонь телохранителя. – Когда?

– В конце зимы, – врать или запираться не имело смысла. – Незадолго до Беллен-Тейда... Вы называете его День Прихода Весны – Арэх Фьелэ.

– Ты знаешь его имя?

– Конечно. Лох Белах.

Кто видел когда-либо куклу-марионетку, у которой вдруг нечаянно или с умыслом перерезали все ниточки сразу, поймет меня. Грозная мстительница, одним своим именем внушавшая страх и трепет не только простому люду, но и бывалым воинам, побледнела, обмякла и не рухнула ничком только благодаря вовремя поддержавшей ее руке Этлена.

– Держись, феанни, – шепнул он голосом, в котором слышалась такая отеческая нежность, какую я даже представить себе не мог, наблюдая со стороны холодных и высокомерных перворожденных.

– Я в порядке, Этлен. – Опровергая свои слова, сида медленно опустилась на землю.

– Тебе виднее, феанни.

Зеленые глаза смотрели на меня снизу вверх.

– Как зовут тебя, са... человек?

– Молчун.

– Эшт, – подсказал телохранитель.

Сида кивнула, вспоминая. Кем ей приходился Лох Белах? Не станет же высокородная ярлесса так убиваться по обычному вассалу? Пусть даже очень верному и незаменимому.

– Расскажи мне, Эшт...

– Что рассказать, феанни?

– Как умер Лох Белах?

А вот это мне вряд ли стоит делать, памятуя о всех слухах об отряде Мак Кехты, достигавших нашего прииска. Даже если они только наполовину правдивы, как и положено слухам. Не с очень хорошей стороны показала себя наша приисковая братия.

Я замешкался и тут увидел, что Этлен легонько, едва заметно, качает головой. Видимо, старик-телохранитель вполне разделял мои опасения. Стрыгай меня загрызи, я почувствовал нечто похожее на симпатию. Он оказался первым встреченным мною за время жизни на севере сидом, думающим не только о себе и своих сородичах, но и о грязных «салэх».

Значит, правду говорить нельзя. Лгать тоже как-то не хотелось. Придется отделываться полуправдой. Это известная уловка, к которой с успехом прибегают все, начиная от мамаш с няньками и заканчивая умудренными годами монархами, правителями государств.

– Он погиб как воин, феанни. – Гелка с изумлением уставилась на меня распухшими от слез глазами. – В бою, с доброй сталью в руках.

Ага, и в ногах тоже. С содроганием я вспомнил ржавые костыли, не желавшие выдираться из закаменевшего на морозе тела даже при помощи молотка и клещей.

– Кто?

Вопрос застал меня врасплох. Он был недосказанным, но оттого не стал менее понятным.

– Это чужаки, феанни. Не наши люди. Не приисковые.

Главное, самому уверовать, что это правда, и тогда голос будет звучать убедительно, без предательской дрожи. В конце концов, я же не знаю наверняка, распинали Лох Белаха Трехпалый с Юбкой и Воробьем или это дело рук исключительно воинов капитана Эвана.

– Какие чужаки? Откуда пришли?

– Похоже, феанни, это были наемники...

– Чьей армии? Экхарда? Витгольда?

– Откуда мне знать, феанни? Гербов они не носили.

Гербов они действительно не носили, но зачем Мак Кехте знать, что под полушубком Эвана Белый обнаружил бляху с гравировкой – распластавшийся в прыжке олень. Даже самым затюканным работягам не нужно было ничего растолковывать. Символ и королевский герб Ард’э’Клуэна знали все.

– Куда они направились потом?

– Никуда.

Коротенький ответ вызвал замешательство даже у невозмутимого Этлена. Неужели они подумали, что убийцы Лох Белаха остались жить у нас и превратились в мирных старателей? Или что они засели в засаду на сидов с начала весны до конца лета?

– Они все погибли, – поспешил я с объяснениями. – Все до единого.

Вот тут удивление перворожденных наконец-то прорвалось наружу.

– Кто их убил, Молчун? – пристально впившись в меня взглядом, негромко проговорил Этлен. Словно пытался подловить меня на лжи. Ничего не получится. Это как раз и есть самая настоящая правда.

– У меня был друг, – честно, как жрецу перед смертью, сказал я. – Никто не знал, откуда он пришел к нам и чем занимался раньше. Он оказался мастером меча. О таких я слышал только в сказках...