Витек не был бы прославленным Витеком, если бы попался на такой мякине, но цели бросок достиг. Триланн отклонился, чтобы отбросить в сторону летящий щит, а Брохан успел вскочить на ноги и броситься вперед – головой в живот противнику.

Сцепившись уже не как благородные бойцы, а как обычные трактирные драчуны, они покатились по чавкающей земле. Несколькими ударами защищенного толстой кожаной перчаткой кулака Брохан сбил с Витека шлем. Ихэренец не остался в долгу, звонко саданув речника в ухо открытой ладонью.

В глазах Брохана потемнело, но тут его рука нащупала рукоять чекана. Развернув оружие, но не вынимая из раны, Крыло Чайки надавил деревяшкой на кадык Витеку. Ворот кольчужной рубахи малость мешал, но горячка схватки удесятерила силы бойца.

– Сдавайся, сохраню жизнь, – прошипел Брохан в лицо Витеку. И тут же почувствовал, как древко рогатого копья легло ему поперек хребта и с силой вжалось.

– Хрена с два. – Кровь, смешанная с грязью, покрывала лицо бунтовщика, но глаза смотрели безжалостно и неумолимо.

Если бы не рана Витека, с одного рывка валялся бы Брохан со сломанной спиной, а так пришлось выдавливать из него жизнь потихоньку, полегоньку. Чувствуя, как начали трещать ребра, речник только усилил нажим на горло. Глаза Витека полезли из орбит, на висках вздулись вены, но и его хватка не ослабевала.

– Сдохнем оба! – хрипел Брохан.

И вдруг до их слуха донесся топот многих копыт, глухо ударяющих о сырой грунт, щелчки самострелов, крики боли и ярости.

Глянуть бы, что там такое, но поди ж ты отвлекись хоть на миг!

– Нас предали! – Голос тоненький, мальчишечий.

Ах да, это возница Витека! Значит, они все время стояли тут неподалеку.

Брохан скосил глаза и увидел, как паренек, выхватив короткий меч, прыгает ему на спину.

– Предатель! Лжец!!

Не допрыгнул. Щитоносец Брохановой колесницы прянул сбоку, толкнул юнца корпусом и отбросил в жидкую грязь лицом:

– Охолонь! Сам не пойму...

Крыло Чайки хотел сказать громко сопящему под ним Витеку: «Хватит, давай встанем и разберемся!» – но не успел ослабить давление чекана, как ихэренец напрягся из последних сил, дернул Триланна на себя...

Резкая боль в позвоночнике заставила командира королевского войска выгнуться. Перед его глазами на краткий миг промелькнула разномастная лава конных егерей в бело-зеленых накидках и плывущий над ними штандарт Экхарда.

«Брицелл, сучий потрох! Сам додумался или меня так же подставили, как и...»

Черная пелена занавесом упала на глаза, и сознание померкло. Брохан рухнул щекой на грудь Витеку, словно были они наилучшими друзьями под этим небом. И не увидел многого.

Не увидел, как конные егеря врезались в левый фланг ихэренского войска, безжалостно разряжая самострелы в возниц и коней, перерубая мечами постромки, топча копытами выпавших из возков колесничных бойцов.

Ошеломленные бунтовщики принялись разворачиваться, чтобы встретить неожиданно напавшего врага лицом к лицу. Но узкие колеса вязли, не желая вращаться. Кони, поддавшись всеобщей суете, ржали и метались, ломая дышла. А бело-зеленые, не принимая честного боя, скакали вдоль строя, забирая все дальше в тыл, и били, били из быстро перезаряжаемых арбалетов.

Не увидел Брохан, как верные королю талуны помчались вперед и в точке поединка двух предводителей армий столкнулись с той частью ихэренцев, что, не попав под обстрел егерей, шла в отчаянную атаку на строй «речных ястребов».

Бессмысленная и кровавая схватка. Бессмысленная потому, что исход боя был уже предрешен. Добрых две трети войска бунтовщиков перестали существовать, как способная сопротивляться сила, после вероломной атаки Брицелла. А кровавой она стала после того, как часть егерей пришла на помощь «своим» талунам.

Не увидел Брохан, как чья-то колесница косой подрубила ноги спасшему ему жизнь возничему, а упавшего переехало колесо.

Не увидел, как щитоносец и возница Витека, сбросив неподвижное тело вражеского предводителя, пытались вытащить своего, основательно придушенного, из мешанины людских, конских тел и скрипящих повозок.

Двух шагов не успели они сделать, как щитоносец зашатался, попытался вытащить вонзившийся пониже левой ключицы бельт, а вздыбившийся, словно из ниоткуда, всадник ударом меча раскроил ему голову.

– Нашли! – радостно заорал конный егерь и взмахнул в воздухе окровавленным клинком. – Туточки он, командир!

На его зов подъехали еще пятеро в бело-зеленых накидках. В отличие от арданов, предпочитавших колесничный бой, эти сидели в седлах как влитые. Полуоткрытые круглые шлемы, прежде начищенные до блеска, а сейчас матовые от осевших капелек тумана, не скрывали светлых коротко подстриженных бород. Главный отличался от остальных бойцов только украшавшим шлем комбом в виде разинувшей рот острозубой ящерицы. Рядом с ним несли штандарт Экхарда – украшенное сверху посеребренными оленьими рогами древко и узкое полотнище, где белые полосы чередовались с зелеными. Белый олень Ард’э’Клуэна.