— Не ошибаетесь, — буркнул Дарин, отламывая кусок хлеба и вымазывая опустевшую миску: порции в монастыре были весьма умеренными.

— И если не ошибаюсь, плату ваш почтенный родственник по имени… — тут он заглянул в засаленный свиток. — По имени Дадалион внес лишь за одного человека?

Монах вопросительно уставился на Дарина и перевел глаза на Басиянду. — А я вижу, вас двое. Кто из вас… — он снова заглянул в свиток. — Кто из вас Дарин?

— Это я, — ответил тот, одновременно с Басияндой, который поспешно сказал:

— Это мой господин!

И увидев удивленное лицо монаха, быстро добавил.

— Я — его верный раб!

— Раб?! — монах почесал в затылке. — Насчет раба Дадалион ничего не сказал. И откуда в Лутаке — раб? Странно как-то…

— Это мой слуга! — решительно объявил Дарин. — Обычный слуга. Басиняда его зовут.

— И вовсе я не…

— Но у него такое помешательство, понимаете? Помрачение рассудка, — вдохновенно продолжал объяснять Дарин. — Неизвестное науке заболевание, передается от человека к человеку! Вот Басиняда заразился недавно и с тех пор утверждает, что он — раб!

— Ах, помешательство! — понимающе протянул монах, сворачивая свиток. — Понятно. Так бы сразу и сказали! Ну что ж, тогда все в порядке. Возможно, наше прогрессивное лечение поможет тебе, брат!

Он ободряюще похлопал Басиянду по плечу.

Тот забеспокоился.

— Лечение? К чему мне лечение?

— Это монастырь для душевнобольных, брат Басиняда! Здесь всех лечат. Холодные ванны, обливание ледяной водой, необременительный труд…

«Брат Басиянда» окончательно запаниковал.

— Труд?! Это еще зачем? Да я здоров!

— Умеренное питание и воздержание от мяса…

— Вот! Вот! — в отчаянии вскричал раб. — И это вы называете лечением?! Воздержание от мяса?! Но почему?

На лице монаха появилось выражение благочестия.

— Мясо разжигает страсти и сластолюбие, — назидательно промолвил он. — Оно мешает вести духовную и молитвенную жизнь. К тому же оно дорого стоит и поэтому противоречит обету бедности, который дают все братья нашего монастыря!

— Не согласен! — категорически заявил Басиняда, вылезая из-за стола. — Я, хоть и раб, но иной раз и мне доводилось отведывать мяса! И это не мешало мне вести жизнь исключительно духовную и молитвенную!

— Умолкни, Басиняда! — велел Дарин. — Видите, он не в себе, — пояснил он монаху. — Опять вообразил себя рабом! Тяжелый случай…

— Очень рекомендую холодные обливания, — солидно произнес тот, глядя на взъерошенного раба. — Можем начать прямо сегодня.

— Обливания?! Господин, ведь ты не допустишь этого?

Дарин махнул рукой.

— Да заткнись же ты! Послушайте… э…

Он вопросительно уставился на монаха.

— Брат Чивага, — охотно подсказал тот.

— Брат Чивага, ага. Лечение, это хорошо, но дело-то в том, что мы уезжаем сегодня, — Дарин развел руками. — Мы с Дадалионом сперва остаться решили, а потом передумали. Не подскажете, где мне его найти?

Монах благодушно улыбнулся.

— Твой родственник, почтенный Дадалион покинул монастырь рано утром, — сообщил он. — Отдав все необходимые распоряжения на твой счет, и внеся необходимую плату!

Дарин онемел. Басиянда уставился на монаха, вытаращив глаза.

— Господин Дадалион покинул…

— Умолкни, Басиянда, — велел пришедший в себя Дарин.

— Так я и знал! Подозревал, что что-то он задумал! Потому он и говорить вчера со мной не захотел! Но… брат Чивага, а на какой срок мой родственник Дадалион, чтоб ему пусто было, меня сюда упек?!

Тот снова развернул засаленный свиток и пробежал глазами записи.

— Уплачено за две недели. Возможно, после того, как срок истечет, брат Дадалион захочет продлить его? Многие так поступают.

— Две недели?! — воскликнул Дарин, мысленно пожелав Дадалиону свалиться с лошади. — Две? Нет, я не могу… у меня дела! Скажите, а раньше срока можно отсюда уехать? А деньги, что уплачены, оставьте себе! Они все равно не мои.

Брат Чивага сердечно улыбнулся.

— Нет, брат Дарин, даже и не пытайся. Скажу сразу: если и есть такие мысли, лучше забудь их!

Дарин с досадой закусил губу, а монах невозмутимо продолжил:

— Добавлю еще, что некоторые пациенты пытались самовольно покинуть наш монастырь…