В дверь снова звонили.

— Приветик, — сказала Татьяна, — я за книжкой, мне разрешили.

— Заходи. — Гриша впустил девочку в квартиру.

Книги, подобранные для нее Станиславом Аркадьевичем, лежали стопочкой на столе. Но первым делом девочка заскочила на кухню, схватить печенинку. Таня зашла сразу после кружка, дома еще не была и потому очень хотела есть. С кухни донесся ее ворчливый голос:

— Нет, ну вы посмотрите только! Опять целая гора посуды!

Зажурчала вода. Гриша обругал себя: чем сидеть без дела, мог и сам привести посуду в порядок. Вообще-то слово «опять» было сильным преувеличением.

Откуда-то появился большой черный кот, улегся около камня, лизнул его и замурлыкал.

Гриша позвонил хозяину, сообщил о гостях и услышал, что тот скоро вернется. Совещание закончилось.

И в этот момент в прихожей появились еще два «гостя»: Танюшка по забывчивости не заперла входную дверь. Люди это были крупные, молодые и не очень трезвые. Они сразу заняли немалую часть пространства, словно поглотили его, и заоглядывались.

— Где тут Машинка? — спросил один, тот, что постарше. Его блестящая макушка сверкнула в свете лампы. — Хозяин это… велел отвезти.

— Куда? — растерялся Гриша. — Я ему только что звонил, он ничего не сказал!

Тот, что помоложе, он был в кепке, скривил рот:

— Тебя, фраера, не спросили, да? Ты че завелся, да?

С кухни выглянула Таня, а Жорик подумал, что самое время хватать камень и тикать.

Но до камня было три шага и кот. Потому он поднялся и спросил высоким голосом:

— Вы что себе позволяете? Это нарушение неприкосновенности чужого жилища! Я полицию вызову!

— Молчи, дядя! — скомандовал «Кепка».

— Таня, беги, зови полицию! — шепнул Гриша, снимая очки. — Я их задержу!

Таня стремительно проскочила через прихожую на лестничную площадку.

— Эй, куда! — взревел лысый, рванув следом.

В дверях он столкнулся с Горошкиным: доцент сгрыз ногти до локтей, пока ждал подельников, ушедших в разведку. Не дождался, отправился следом.

Сначала из квартиры выскочила знакомая девчонка. Затем — лоб в лоб, один из пропавших «партнеров». От столкновения Горошкин чуть не потерял сознание. Однако не успел он закатить глаза, как из квартиры донесся страшный визг и грохот. Голос визжавшего показался Антону Савельевичу знакомым, и он рванул на звук.

Визжал Жорик. В руке его светился вожделенный камень, а на руке, вцепившись всеми лапами и зубами, висел шестикилограммовый Ярд и рычал не по-кошачьи.

Одновременно второй «партнер» наседал на Гришу, который пытался собой загородить швейную машинку «Зингер». У журналиста Корецкого глаз наливался свежим фингалом, а в руках он сжимал старинную чернильницу на медной подставке. У обладателя кепки был расквашен нос и порезана щека.

Увидев Жорика с камнем в руках, Горошкин завопил, словно подстреленный, и повис на свободной руке аптекаря. Оба покатились по полу, сбили с ног «кепку», тот стукнулся башкой о буфет. Стукнулся, но сознание не потерял, а начал материться так виртуозно, что Грише захотелось немедленно записать.

Именно в этот момент вновь хлопнула входная дверь, и в квартире появился Станислав Аркадьевич.

Он печально осмотрел поле битвы и вдруг рявкнул: «Всем встать!»

Командной силы в его голосе было столько, что участники безобразия немедленно поднялись с пола.

— Вот, — сказал виновато Жорик, протягивая хозяину отвоеванный у кота камень. — На полу валялось. Я подумал, может, нужное чего… извините.

Станислав Аркадьевич посмотрел на Гришу и тот виновато опустил глаза. Ведь это по его вине случились безобразия. На его присмотр была оставлена квартира. И вот. У буфета стекло треснуло, весь пол в грязных следах. Непорядок.

— Извините, — пробормотал Гриша, — я не смог их остановить…

— В холодильнике есть лед. Приложи к глазу; а вы, Антон Савельевич? Что это вы устроили? Что за безобразие?

— Я… я услышал шум… хотел пресечь… все-таки могло пострадать такое… все же живая вода, которую вы производите, представляет научную ценность… а вдруг бы что случилось… — он сбился.

— Вы же ученый. Какая живая вода? Это ненаучно, сами говорили.

— А параллельные миры? А… а карп?

— Какие параллельные миры? Подумайте сами. Где вы их видите?

— Но машинка… я бы смог доказать…

Поняв, что проболтался, Антон Савельевич смолк.

— Машинка? «Зингер» двадцать третьего года выпуска, рабочая модель. Неплохо, кстати, шьет. И вы собирались с этим изделием предстать перед коллегами? И рассказывать про живую воду? Ну посмотрите на ситуацию со стороны. В лучшем случае, ученые покрутят пальцем у виска. В худшем — вызовут «неотложку».

Горошкин представил себя со стороны и чуть не заплакал. Хорош бы он был — со швейной машинкой на ученом совете.