— Не нравится мне… Давай еще по пиву и домой. А то моя уже икру мечет… А об этом деле потом поговорим.

В область Горошкин возвращался в задумчивом настроении. Все пытался придумать неотразимые аргументы, которые наверняка бы пробили ослиное Жориково упрямство. И даже придумал парочку… но что толку? К сожалению, так часто бывает, что самые лучшие, самые правильные мысли приходят в голову, когда уже непоправимо поздно что-то делать…

Гриша Корецкий мрачно поддел носком туфли темную пластиковую бутылку, та улетела в кусты. Подумал: и что я скажу Станиславу Аркадьевичу? Столько надежд было на эту статью. Столько раз переписывали, старались сделать максимально информативно и наукообразно. И что же? «Вы, Гриша, молодой специалист. Вы талантливы, вы умеете интересно писать. Но любовь к нездоровым сенсациям вас погубит…»

Не приняли статью. Как Гриша ни доказывал, как ни предлагал устроить демонстрацию прямо в редакции, его словам не внял ни заведующий отделом новостей, ни сам редактор.

«Сплетнику» нездоровые сенсации оказались не нужны — слишком уж неправдоподобно звучит! Интересно. Про летающую тарелочку над деревней Протасовка — это правдоподобно. А живая вода — нонсенс и выдумка!

Главный редактор «Сплетника» так и сказал: «Ну что ты как маленький. Тарелочки у нас каждый тракторист хотя бы раз в жизни видел. А живую воду и без вас производят — на нашем спиртзаводе. Пол-литра за пятьдесят рублей».

Гриша обиделся, но ругаться не стал.

Станислава Аркадьевича, спешащего к автобусной остановке, он увидел издалека и подумал: все к одному. Придется признаваться.

Но тот к новости отнесся ровно. Сказал:

— На «Зарю» вызвали. Говорят, надолго. Ты зайди ко мне вечерком. Ярда покорми… и я Татьяне книжку обещал. Реферат писать. О, вон моя пятерка! Пошел…

Жорику и раньше приходилось слышать про изобретателя с Речной улицы. Не все рассказы о нем вызывали доверие, но ведь не зря говорят: шила в мешке не утаишь. А из этого мешка шило торчало таких размеров, что впору сравнивать с вязальной спицей.

Ну, знал и знал. Подумаешь, изобретатель, мало их, что ли, в мире? Да история одного только Великого Гусляра знает их немало! Но рассказ Горошкина его зацепил. Именно простотой решения и тем, что никакого обмана не предвидится. В авантюру с обманом сограждан Жорик не ввязался бы ни за какие посулы — имел печальный опыт. Даже как-то провел две ночи в следственном изоляторе.

А камень, что камень: штука маленькая. Сунул в карман и унес. Тем более что хозяин, говорят, их просто так раздавал соседям. Чем Жорик Лебедев хуже каких-то там соседей? К тому же вдруг у изобретателя есть лишний и он согласится продать?

Чего ему действительно не хотелось, так это красть машинку. Машинка — не камень, в кармане не вынесешь. Именно поэтому Жорик и не стал вступать в сговор с бывшим одноклассником Горошкиным. Боялся испортить репутацию.

И тем самым вынудил Антона Савельевича искать «партнера» на стороне.

Гриша поужинал, просмотрел блоги в Сети, полчаса потратил на родное издание (раздел новостей, раздел слухов и анекдоты) и решил, что пора идти кормить Ярда.

Ему и раньше приходилось ухаживать за котом, когда «Заря» уходила в двухдневный экскурсионный рейс по реке Гусь. Это случалось нечасто, но все же случалось, и Станислав Аркадьевич никогда не боялся оставить квартиру на кота и журналиста: оба они существа ответственные и неглупые.

И вот Ярд уминает вареную рыбу, в кухне чуть слышно бубнит приемник, свет притушен. Все как в детстве. Гриша достал с полки «Трех мушкетеров» и забрался под плед, словно вернулся на десять лет назад.

Не успел д’Артаньян въехать в Менг, в дверь позвонили.

Незнакомый полноватый дядечка, одетый представительно и даже стильно, спросил:

— Это вы Станислав Аркадьевич?

— Нет. Его срочно вызвали на работу. А что случилось?

— Вы знаете… извините… я не представился. Меня зовут Георгий Викторович Лебедев, может, слышали?

В руках у гостя был солидный кожаный портфель.

— Нет.

— Ну, как… я заведую сетью аптек «Здравие». Одна как раз тут у вас, недалеко от остановки. Хорошее название, правда? Вот, держите, это моя визитка. А когда хозяин придет? Мне бы очень хотелось с ним поговорить.

— Очень приятно. А я журналист, моя фамилия — Корецкий.

(Грише нравилось, как это звучит. Как в известном сериале: «Здравствуйте! Моя фамилия — Турецкий».)

— Как это правильно! О таких людях нужно писать! Нужно, чтобы в городе о нем знали. В наше время так мало людей, которые искренне посвящают себя научному поиску, не размениваясь на стяжательство… извините. Но ведь я прав?

— Разумеется. Станислав Аркадьевич не сказал, когда вернется, но ему можно позвонить. Заходите в квартиру, что на лестнице стоять?

— Неудобно, без приглашения.

— Нисколько. Или вы торопитесь?

— Нет-нет, не тороплюсь…

Так Жорик оказался в доме изобретателя. И первое, что он увидел, — камень. Большой, округлый, слабо мерцающий то ли отраженным, то ли собственным светом, кристалл лежал на полу, неподалеку от буфета. Внутренним чутьем Жорик понял: оно. Теперь нужно только подождать, когда журналист отвернется… ну что же он не отворачивается… ай! А это еще кого принесло?