– Килькой?

– Это такое пойло дешевое и жутко крепкое. Сто грамм принял, и с копыт долой.

– Ты подумал, что он пьяный, и решил воспользоваться?

– Вот именно. Завел с ним разговор, он сначала вроде как ни в какую, дескать, не в форме, лучше завтра на трезвый взгляд. Но когда я стал наседать, играть согласился, но сразу на семь штук. Я сказал, что у меня только две в кармане. Он сказал – ничего, будешь должен, если что, но сам едва лыко вязал – все по-натуральному. Так бы я, конечно, никогда такие бабки не выставил, а тут думаю – плевое дело, пьяного дурачка обуть, причем он достал из кармана смятые деньги, там было тысяч десять.

– Это тебя еще больше раззадорило, – улыбнулся Роджер.

– Вообще все предохранители повышибало, – Шульц сокрушенно покачал головой. – В общем, оказалось, что он вовсе не пьяный, и теперь я ему пять штук должен. А где тут пять штук наберешь, ведь нужно сначала работу найти, а с этим сейчас непросто, и трейлер денег требует на парковку, ремонт, топливо.

– И что, он вас теперь преследует?

– А что ему? У него истребитель, пушки, ракеты. В клубе никому слова не говорит, даже может выпивкой угостить, а здесь встречает и дает сроки…

– На отдачу долга?

– Да. Хорошо хоть счетчик не включает, но у него свои методы.

– Какие же?

В этот момент снова загорелась лапочка приема, и Шульц включил передачу.

– Конь Вороной, слушаю…

– Конь, это опять я – Риддик! Слушай, только что передали с ремонтной площадки. Пришел трейлер Руби Очкарика с отстреленной гондолой шасси. Сам Руби ничего не говорит, сразу ушел пить, но ребята с ремонтного сказали, что его Кварк перехватил.

– Понятно… – упавшим голосом произнес Шульц и выключил передачу.

– Что там?

– Кварк перехватил Руби.

– И что?

– Отстрелил ему гондолу. Это у него называется последним предупреждением.

– А что потом? Расстреливает?

– Ну, свидетелей тому пока не было, но один трейлер исчез, и все считают, что Кларк с ним посчитался.

– Вот почему этот Руби сразу пошел пить.

– Да, чтобы нервы подлечить.

Какое-то время они летели молча, может быть, с полчаса. Роджер то глядел в экран передней панорамы, то посматривал в боковой иллюминатор, где ничего не происходило.

Шульц тоже молчал, время от времени вздыхая и вытирая лоб салфеткой. Он боялся, и, видимо, было чего.

– Слушай, а ведь ты так и не рассказал мне, как катапультировался! – нашел Роджер тему для продолжения разговора.

– А и правда…

Было видно, что Шульц рад отвлечься от тяжелых дум.

– Ну, одним словом, вышли на нас два истребителя и с дистанции километров в двести один из них отцепил ракету точно по моему трейлеру. Потом их кто-то спугнул – полицейский рейдер или что-то там еще. Они с курса ушли, а ракета нет. Аппаратура показывает, сколько секунд до встречи, делать нечего, и я рванул рычаг. Катапульта работала, язык прикусил, скулой приложился к раскрывшейся стенке, но сработало все штатно. Тряхнуло так, что я уже подумал, что подо мной трейлер ракетой разорвало, ну и лечу, слушаю помехи по радио, жду, когда мой напарник проявится, если, конечно, его тоже осколками не накрыло.

– Не накрыло?

– Не накрыло. Ты, говорит, Эдди, перебздел. Ракета мимо прошла, представляешь?

– Редкое везение.

– Да, чего-то там у нее не сработало, и ушла в космос. Напарник тут же развернулся, выпустил ловушку на тросе, а потом турболебедкой подтащил к себе и через грузовой шлюз в трейлер поместил. Потом догнали мой трейлер, и я так же по шлюзу в него перебрался. Пересел в кресло, на котором ты сидишь, и повез груз дальше. Вот так все и закончилось.

– Да-а, – протянул Роджер. Но тут его внимание привлек синий экран радара, который стал покрываться словно мелким белым песком. Песок этот быстро заполонил всю поверхность радара, так что осталась видна только градуировка.

Шульц тоже смотрел на радар и становился таким же белым.

– Это лейтенант, – прошептал он упавшим голосом.

– Какой лейтенант? – спросил Роджер, но уже понял, о ком речь.

– Кварк. Он всегда забивает помехами радары, чтобы непонятно было, откуда появится.

Роджер стал вертеть головой, и вот что-то прошло за иллюминатором со стороны Шульца, а затем на переднем экране показался истребитель, ощетинившийся пушками и ракетными кассетами. Он находился метрах в десяти от трейлера, и камеры передавали его изображение во всех подробностях – от иссеченной поверхности серой брони до закопченных сопел двигателей. Это был не «туран» и не «эсклип», а какая-то другая модель.

Мигнула лапочка приема, а затем кто-то дистанционно включил передачу, так же дистанционно выставив динамики на полную громкость.

– Привет, Конь Вороной, – пророкотало радио.

– Привет, Кварк… – ответил Шульц. Теперь он выглядел лет на десять старше.

– Я пришел, чтобы сказать – твое время вышло.

– Э-э… Мне нужна еще отсрочка. Сегодня вечером я отдам тебе штуку – честное слово. У меня будут деньги.

Кварк не ответил. Махина боевого истребителя нависала над кабиной несущегося трейлера, и Роджер силился рассмотреть через затемненное бронестекло лицо летчика, однако там едва угадывалась форма шлема с кислородной маской. Или Роджеру это только казалось, потому что иногда стекло становилось антрацитно-черным.