– Хочешь, сказку расскажу, - промурлыкал он мне на ухо вместо ответа.

– Нет, - вздрогнула я.
– От твоих сказок мне не по себе становится.

– Так ты же только одну слышала. Может, другие тебе больше понравятся?

– Если ты их отрабатывал на своих любовницах, то однозначно - нет.

– Не поверишь, Штерн, ты единственная, кому я сказку рассказывал. Для остальных слова были без надобности.

– Да, я заметила, когда эта твоя Ингрид ко мне в краске пришла, что у нее очень ограниченный словарный запас, - фыркнула я.
– Кстати, а как так получилось, что она окрасилась, а ты - нет? Я уж было решила, что ты ей прикрывался, но у тебя объем все-таки больше.

– А меня просто в комнате в этот момент не было, - усмехнулся он.
– И, кстати, я ее вообще к себе не звал.

– Да-да-да, они к тебе сами приходят, раздеваются и в кроватку залезают!

– Представь себе!
– рассмеялся он.
– Уламывать никого не приходилось. А ты что, ревнуешь, что ли?

Я открыла было рот, чтобы ему ответить, но потом подумала, что в конце концов, его личная жизнь - это его личная жизнь. Если бы еще он в мою не лез, так я бы в его сторону и не смотрела. Да... Вот как мне Олафа теперь вернуть, спрашивается? Или у него с Фогель это серьезно? Нет уж, Олафа я ей не отдам. Нужно что-то делать, а я здесь торчу непонятно зачем...

– Так когда мы уезжаем?
– спросила я.

– Завтра после обеда.

– А давай сегодня поедем?
– с надеждой предложила я.
– А то я как представлю, что здесь ночевать придется, так мне сразу дурно становится.

– Ты только отцу не говори, что тебе дурно становится, - ехидно сказал Штаден, - а то он уже интересовался по поводу перспектив на внуков. Не надо давать людям ложную надежду.

Глава 13

Утром воскресенья я опять проснулась на Штадене. Да что же это такое? Неужели я ночью настолько замерзаю? Стараясь не совершать резких движений, я попыталась отползти в сторону, но "муж" держал меня крепко, не позволяя сдвинуться даже на ноготь.

– Эрна, еще совсем рано, - сонно сказал он.
– Можешь спокойно спать.

– Штаден, пусти меня, - прошептала я, упираясь в него обеими руками.

– Чтобы ты доломала мою полку?
– поинтересовался он, приоткрывая один глаз.
– Не волнуйся, ты совсем не тяжелая.

Да, конечно, я беспокоюсь исключительно о том, чтобы не раздавить Штадена!

– Мне неудобно на тебе лежать, - постаралась я объяснить ситуацию.

– Всю ночь было удобно, - недовольно сказал он.
– Ведь если бы было неудобно, ты бы на меня не залезала. А теперь что случилось?

– Неудобно - в смысле, неприлично, - пояснила я.
– Давай, ты меня отпустишь все-таки.

– Штерн, - заявил он мне, - ты такая уютная. Не представляю, как я раньше без тебя спал.

– Так же, как и дальше без меня будешь, - возмутилась я.
– Штаден, отпусти меня немедленно! Нашел себе игрушку!

– Слушай, нужно с этим что-то делать, что ты ко мне все время по фамилии обращаешься? У меня же имя есть. Отец такого не поймет.

– А то, что ты ко мне тоже по фамилии обращаешься, это нормально?
– пропыхтела я, пытаясь все-таки сдвинуться с него.

– Ну, я хотя бы над собой работаю, - объявил он.
– Иногда я вспоминаю и обращаюсь по имени. Да не дергайся ты, лежи тихо. А то после твоего пребывания в этой комнате не останется целой мебели.

– Да отпусти ты меня, в конце концов!

– Хорошо, согласовываем сегодняшние поцелуи, и я тебя отпускаю, - покладисто согласился "муж".

– Вчерашних для твоего отца вполне хватит, - заявила я.

– Их было слишком мало.

– Да мы с тобой вчера трижды целовались!
– не выдержала я.

– Вот я и говорю, мало, - невозмутимо продолжил Штаден, - Отец может и не поверить. Так, первый перед завтраком в столовой. Я тебя целую, как только слышу шаги отца, с тебя требуется только обнять меня за шею и не выдираться...

В общем, ко времени нашего отъезда из поместья, считать поцелуи было уже бессмысленно, я,как сбилась примерно на восьмом, так и прекратила заниматься этим неблагодарным делом. Честно говоря, штаденовские поцелуи вообще не способствовали любой интеллектуальной деятельности - после них голова моя плыла абсолютно, и мне требовалось все больше сил, чтобы держать себя в руках, а не повиснуть на "муже" с предложением продолжить показательное представление для его отца. И я была ужасно рада, когда наконец мы уехали.

При входе на территорию общежития я развернулась спиной к Штадену и пошла к себе.

– А поцеловать любимого мужа на прощанье?
– ехидно он поинтересовался за моей спиной.

Можно подумать, не нацеловался он! Я никак не выразила свое отношение к его предложению, даже оборачиваться не стала, не то что отвечать. Но у меня было такое чувство, что все время, пока я шла к нам в общежитие, Штаден смотрел на меня, буквально дырку просверлил взглядом между лопатками.

В комнате кроме Греты присутствовали еще ее Марк, наша всенародно любимая Фогель и плохо понимающий Ведель. Грета виновато на меня посмотрела. На столе стояли ее любимые пирожные - понятно, почему она не нашла в себе сил выставить Веделя.