Марге даже не попытался вновь увидеть, встретить или вернуть Жозетту. Через несколько дней шорник получил письмо: Марге слишком хорошо понимал, что должна была вытерпеть Жозетта, принеся себя в жертву, и умолял его простить: считая одинаково невозможным ни просить ее вернуться, ни попытаться привыкнуть к жизни без нее, он предпочитал уехать, покинуть страну в надежде обрести в далеких краях смерть, которая бы его освободила.

Началась война. Масси отправили на принудительные работы в Германию и распределили на обувную фабрику, а Жозетта переделала шорную мастерскую под швейный салон. В то скудное время, когда альманахи мод советовали утеплять обувь стельками из нескольких слоев газетной бумаги или войлочных обрезков, а также распускать старые свитеры, чтобы из этой шерсти вязать новые, все взяли за правило перешивать старую одежду, и Жозетта не оставалась без работы. Нередко можно было видеть, как она, сидя у окна, срезала эполеты и подкладки, выворачивала пальто, выкраивала женские кофты из отрезов ветхой парчи или, стоя на коленях в ногах у мадам де Бомон, намечала мелком длину на юбке, переделанной из твидовых брюк ее покойного мужа.

Иногда Маргарита и мадмуазель Креспи приходили составить ей компанию. Долгими часами три женщины молча сидели вокруг маленькой дровяной печки, которая топилась спрессованными опилками и бумагой, и нанизывали петли на спицы при тусклом свете голубой лампы.

Масси вернулся в конце сорок четвертого. Брат и сестра возобновили свою прежнюю жизнь. Они никогда не произносили имя бывшего стайера. Но как-то вечером шорник застал сестру в слезах, и Жозетта наконец призналась ему, что с тех пор, как она ушла от Марге, не проходило и дня, чтобы она о нем не думала: это были не муки жалости и не угрызения совести, а любовь, любовь, оказавшаяся в тысячу раз сильнее отвращения, которое ей внушало лицо любимого человека.

На следующее утро в дверь позвонили. На пороге стоял сказочно красивый мужчина: это был воскресший из монстров Марге.

Лино Марге стал не только красивым, он стал еще и богатым. Решив уехать из Франции, он выбрал направление наугад: открыл атлас и, не глядя, воткнул булавку в карту мира; поначалу жребий несколько раз выпадал на морскую гладь, а затем указал на Южную Америку, и так Марге нанялся помощником кочегара на греческое грузовое судно «Стефанотис», отправляющееся в Буэнос-Айрес, и во время долгого плавания подружился со старым матросом итальянского происхождения Марио Ферри по кличке Ферри Риталь.

До Первой мировой войны Ферри Риталь держал в Париже, в доме 94 по улице дез Акасья, маленький ночной клуб под названием «Хеопс», в котором находилось подпольное игорное заведение, окрещенное завсегдатаями «Восьмиугольником» из-за формы используемых там жетонов. Но подлинная деятельность Ферри была совершенно иного свойства: он являлся одним из руководителей группы политических активистов, которых называли панархистами, и полиция, прекрасно зная, что за стенами «Хеопса» скрывается игорный дом, известный под названием «Восьмиугольник», даже не подозревала, что этот «Восьмиугольник» — лишь прикрытие для тайного штаба панархистов. Когда после ночных событий 21 января 1911 года движение было обезглавлено и двести самых активных его деятелей — в том числе три исторических лидера Пюркенж, Мартинотти и Барбнуар — очутились в тюрьме, Ферри Риталь оказался одним из немногих руководителей, которым удалось ускользнуть из сетей, расставленных префектом полиции. Однако и его выдали, выследили и стали преследовать. Несколько месяцев он еще скрывался на плоскогорьях Бос, а затем ему ничего не оставалось, как податься в бродяги и в этом качестве помотаться по свету и ради пропитания перепробовать самые различные профессии, от стригаля собак и агитатора избирательной компании до горного проводника и торговца мукой.

Марге не строил никаких определенных планов. Ферри, хотя ему уже давно было за пятьдесят, вынашивал план на двоих сразу и возлагал все свои надежды на знаменитого гангстера, которого он знал в Буэнос-Айресе, Росендо Хуареса по кличке «Громила». Росендо «Громила» был одним из тех, кто главенствовал на Вилле Санта-Рита. Этот тип орудовал ножом как никто другой, а посему был одним из людей дона Николаса Паредеса, который сам был одним из людей Мореля, а тот уж точно был весьма влиятельным человеком. Едва сойдя на берег, Ферри и Марге отправились к «Громиле» и поступили к нему на службу. Ничего хорошего из этого не вышло, так как на первом же деле, которое он им поручил — незамысловатая передача наркотиков, — их арестовали, впрочем, вероятно по наводке самого «Громилы»; Ферри Риталь получил десять лет заключения и через несколько месяцев умер в тюрьме. Лино Марге, не имевшему при себе оружия, дали всего три года.

В тюрьме Лино Марге — Лино «Слизняк» или Лино «Залупа», как его называли в то время, — понял, что его неописуемое уродство внушало каждому — будь то надзиратель или жулик — сочувствие и доверие. Увидев его, люди хотели узнать историю его жизни, а, узнав ее, рассказывали ему свою. При этом Лино Марге обнаружил, что обладает поразительной памятью: когда в июне тысяча девятьсот сорок второго года он вышел из тюрьмы, ему были известны родословные большей части южноамериканских преступников. Он не только подробно знал их личные дела, но еще и прекрасно помнил об их пристрастиях, слабостях, любимых видах оружия, специализациях, тарифах, тайниках, контактах и т. д. Короче говоря, он был достаточно осведомлен для того, чтобы стать главным импрессарио преступного мира Латинской Америки.

Он обосновался в Мехико, в бывшей книжной лавке на углу улиц Корьентес и Талькахуано. Официально он считался ростовщиком, но — убедившись в эффективности двойного прикрытия, которым некогда пользовался Ферри Риталь, — особенно и не скрывал, что является скорее укрывателем и скупщиком краденого, на самом же деле самые влиятельные гангстеры из обеих Америк приезжали к нему вовсе не для того, чтобы оставить на хранение какой-то ценный товар: отныне Лино Марге, известный под уважительной кличкой «el Fichero» (Картотека), стал настоящим бандитским «Who’s Who» Нового Света. Он знал все обо всех — что, где, когда, кем именно и по чьему заказу; он знал, что кубинский контрабандист ищет себе телохранителя, банда из Лимы подыскивает надежного медвежатника, Барретт нанял убийцу по кличке Рацца, дабы устранить своего конкурента Рамона, а в сейфе гостиницы «Sierra Bella» в Порт-о-Пренсе хранится целая россыпь алмазов, которые оцениваются в пятьсот тысяч долларов и за которые один техасец готов дать триста тысяч наличными.

Его услуги были всегда строго конфиденциальны, гарантированно эффективны, а комиссионные — вполне приемлемы: между двумя и пятью процентами от конечного результата дела.

Лино Марге быстро сколотил состояние. К концу 1944 года он скопил достаточно денег, чтобы поехать в Соединенные Штаты и попытаться сделать себе операцию: он узнал, что один хирург в Пасадене (Калифорния) недавно разработал протеолизный метод пересадки, который позволял регенерировать рубцовые ткани и не оставлял никаких следов. К сожалению, метод успели удовлетворительно опробовать лишь на мелких животных, а на людях — только на участках кожи, лишенных нервных окончаний. Еще ни разу его не применяли на поверхности, столь сильно поврежденной — и с таким сроком давности — как в случае Марге; надежда на положительный исход была столь призрачной, что хирург отказался от этого эксперимента. Но Марге было нечего терять: в присутствии четырех верзил с автоматами врачу все же пришлось прооперировать бывшего чемпиона.