Богатства, которые добывались на Севере, были неисчислимы. Варкочу во время его второго приезда на Русь в 1593 году приготовили подарки для императора Рудольфа Второго. Окольничий М. Вельяминов увез в Вену 40 360 соболей, 3000 бобров, 20 760 куниц, 337 235 белок и 120 драгоценных черно-бурых лисиц. Тайный архив в Вене, архивы папы и Филиппа Второго хранят донесения об этих сокровищах Московии.

Русские послы в свою очередь сообщали, что западноевропейские дворы «изначала николи такой великой казны и таких дорогих соболей или лисиц не видели».

Венские царедворцы засыпали русских гостей вопросами о странах, где были добыты эти меха, и получали ответ: «…в Сибирском царстве близко Оби реки великой от Москвы болши пять тысяч верст…»

Сибирь выходила на мировую арену.

Увы, ни Мальдонадо, ни Жуан де Фука, ни действительно существовавший Баренц не смогли открыть миру такой страны северных сокровищ. На расспросы о заселении Сибири послы из Москвы неизменно отвечали, что Сибирь — «искони вечная вотчина» русских государей, что в ней живут «государевы воеводы и люди многие», что там поставлены города, крепости, воздвигнуты русские церкви.

Стоит вспомнить о ныне забытых путях русских людей XVI века.

Безвестный Леонтий Юдин — возможно, представитель чухломского рода Юдиных — около 1596 года проник сушей в жаркую Бухару и заветную Индию.

А вот московский служалый везет «к государю бухарские земли» двадцать пять отборных северных кречетов.

Англичанин Еремей Горсей, пробывший на Руси без малого двадцать лет, вернувшись на берега Темзы, удостоверил, что он не раз встречался с русскими людьми, посещавшими Китай. Рассказывая об этом, он тут же пускался в рассуждения о сибиряках, самоедах и «скифских татарах».

Иоганн Вундерер из Страсбурга будоражил обитателей Западной Европы повествованием о богатствах Московии.

Древний Псков и славный Новгород были связаны с Севером и Индией. Вундерер ходил по Пскову и диву давался. Город показался ему не менее Рима: Псков разделялся на несколько частей, окруженных стенами, и каждая часть была похожа на отдельный город.

Вот свидетельства И. Вундерера о связях Пскова с северными странами. Трон из слоновой кости в псковском кремле; зверинец, где содержались белые медведи; моржовые клыки на псковских рынках, соболи и песцы, быстрые соколы Югорских гор. Всему этому дивился Вундерер.

В торговом подворье у берегов реки Великой он видел повозки армянских купцов, отправлявшихся в Индию. Вместе с ними Вундерер поехал «на восход солнца». В другой раз где-то на Севере, за Онегой, странствующий страсбуржец встретил караван с товарами из Калькутты.

Наконец Вундерер повстречал московских купцов, которые были ему попутчиками до самого Вардегуса. Они показали своему спутнику лапландцев.

Другие источники говорят о твердо установившемся торговом пути из Каира и Александрии через Константинополь в Москву.

Но обратимся снова к Северу.

«Москвитин Лука гость с товарищами» в самом конце XVI века на трех кочах ходил «проведывати Обского устья». На каждом из таких кораблей могло поместиться десять — пятнадцать мореходов. Значит, Лука был предводителем трех или четырех десятков отважных мореходов, но из них в живых осталось лишь четверо.

Уцелел ли в их числе сам Лука? Это очень важный вопрос, потому что в будущем мы снова встретимся с «капитаном Лукой», начальником новых обширных исследований на Севере. Возможно, он тождествен с «проведывателем» обского устья.

Вереницей проходят перед нами образы наследников морских дерзаний Грозного.

Семнадцать раз плавал в северных водах земляк и современник Павла Нишеца, Кольский «поморенин» Афанасий.

Афанасий в Самаре «сказывал про многие морские дивные чудеса», как он «ходил в темную землю, а тамо тьма стоит, что гора темная; издали поверх тьмы тоя видать горы снежные в красный день».

Афанасий рассказывал, что он знал немчина Белоборода, тоже стремившегося к «темной земле». Можно предположить, что Белобород и Афанасий ходили туда вместе.

Не был ли Кольский «поморенин» проводником на голландских кораблях? И что это за «темная земля», виденная Афанасием? Ею могли быть уже известный поморам Грумант (Шпицберген) или более дальний край, куда хотели послать кормщика Павла Нишеца, — заповедная, но в какой-то мере приближенная к Коле ледяная Гренландия.

В конце XVI столетия началось движение русского народа в сторону Енисея. «Ислендь река за Обью» была известна землепроходцам еще во время первых сибирских разведок Строгановых. В те годы Иван Грозный уже именовал себя повелителем всей Сибирской земли и обладателем северных стран.