Оказывается, это очень трудно. Впустую просидев полдня перед отцовским компьютером в ожидании вдохновения, я сдаюсь. Решив, что вдохновить меня сможет какой-нибудь новый рецепт, я два часа просматриваю свои поваренные книги. Наткнувшись на «Карибскую кухню», я вспоминаю о статье, которую прочитала в «Пост-газет» пару недель назад — ту самую, автора которой я сочла полным дилетантом. Выйдя на сайт газеты, я нахожу то, что мне нужно: Карибское бистро «Коко».

Конечно, с моей стороны это наглость — ставить под сомнение слова маститого автора, ведь ресторан уже упоминался в обзоре и получил не слишком высокую оценку. И все же, если у меня получится, я сумею привлечь к себе внимание Энид.

Решив немного поразвлечься, а заодно и проверить профессионализм персонала (маленькие дети — настоящее испытание для официантов), я предлагаю Рут пойти поесть в «Коко», взяв с собой детей. Однако, когда я приезжаю забирать Хлою, одного взгляда на унылое лицо Рут достаточно, чтобы понять — уговорить ее будет нелегко.

— Слушай, сейчас всего лишь половина шестого. Обещаю, к восьми мы уже будем дома. Я угощаю, идет?

Рут опускает плечи и дарит мне взгляд, в котором можно прочесть: «Я слишком устала, чтобы куда-то идти».

— Мне так хотелось поскорее накормить Карлоса и уложить его спать, — говорит она.

— Незнакомое место, незнакомая еда — для него это будет отличной встряской. Как только вы вернетесь домой, он уснет без задних ног.

Рут смеется.

— Зато мне никаких встрясок не нужно. К тому же я всегда считала, что ресторанные критики не любят привлекать к себе внимание. Они сидят тихо, как мыши. Если мы придем в ресторан с Карлосом, ты незамеченной точно не останешься. Тебя там запомнят надолго.

По пути домой я звоню Ричарду. Он берет трубку в тот момент, когда включается автоответчик, и говорит, перекрикивая запись, что как раз собирался уходить.

— О, отлично, рада, что застала тебя. Слушай, ты не хочешь пообедать в ресторане с двумя роскошными женщинами? Мы с Хлоей хотим опробовать новое карибское бистро, правда, у меня там еще одно дельце. Ну как?

Ричард не отвечает, но в трубке слышно, как его кто-то окликает.

— Понимаешь, — помолчав, говорит он, — я вообще-то уже иду ужинать. Сегодня не получится. Может быть, как-нибудь потом? Я тебе позвоню.

Ричард не похож сам на себя. Мало того, что куда-то пропала его экспансивность, но он даже пропустил мимо ушей замечание по поводу некоего дельца. Видимо, у него свидание, и, судя по голосу, все складывается не слишком удачно. Я вспоминаю его таинственную фразу о том, что нечего портить день разговорами о его сердечных делах, но, зная Ричарда как человека скрытного и не склонного распространяться о своих любовных связях, понимаю, что задавать вопросы бесполезно.

На следующее утро я беру Хлою и выхожу из дома пораньше, чтобы сначала сделать на Стрипе необходимые покупки, а потом пообедать в «Коко». Мы заходим к Бруно, чтобы выпить кофе с бискотти, и немного задерживаемся, поскольку время ланча еще не наступило. Сегодня Бруно на месте — он сидит на высоком табурете в дальнем углу кафе, склонившись над огромной керамической посудиной с тестом. Его волосы стали совсем белыми, нос и уши как будто увеличились, а тело, наоборот, как-то сморщилось и уменьшилось в размерах. Костяшки пальцев стали узловатыми, сами пальцы скрючены артритом, тело бьет мелкая дрожь. Лицо старика ничего не выражает — такое лицо бывает у человека, привыкшего терпеть боль.

Когда мы вошли в кафе, я встала возле прилавка, надеясь, что Бруно меня заметит. Он действительно меня заметил и даже улыбнулся мне и Хлое, но, взглянув в его мутные глаза, я поняла, что он меня не вспомнит, даже если я представлюсь. Тяжелой работой занимается его сын, а может быть, внук. Я смотрю, как молодой человек забирает посудину у Бруно, одним движением переворачивает над столом, отскребает от стенок тесто и присыпает его мукой. Затем смотрит, как Бруно медленно погружает руки в тесто. Наверное, парень думает, что сам сделал бы это быстрее и лучше. В конце концов он улыбается и хлопает Бруно по плечу, отчего в воздух поднимается мучное облачко.

Хлоя тычет в меня своей книжкой и улыбается. Я сажаю ее на колени и начинаю читать стишки об овечках и хвостах-колечках, пока Хлоя пьет молоко. Она слушает внимательно, показывает пальцем на картинки и весело гукает, пытаясь попасть в такт ритма и мелодики стихов. Мы настолько увлечены чтением, что я не сразу замечаю человека, остановившегося возле нашего столика. Подняв глаза, я через секунду узнаю Бена Стемпла, племянника Фионы.

— Привет, — говорит он. — А я вас не сразу узнал. В одежде вы немножко другая. Ну как раковина?

— Отлично, спасибо, — с запинкой отвечаю я, вспомнив стремительно таявшую мыльную пену, маленькое полотенце и свою унизительную прическу в стиле Пеппи Длинныйчулок.

Я чувствую, как мое лицо заливается краской стыда.

Бен держит в руках пакет с бискотти и бумажный стаканчик кофе. Он отодвигает ногой высокий стул Хлои, освобождая место.

— Не возражаете? — спрашивает он и так же ногой придвигает к столу еще один стул.

— Ну что вы, пожалуйста, — говорю я, хотя не совсем уверена, что хочу сидеть с ним за одним столом. Я возвращаю Хлое ее книжку. Бен открывает пакет и протягивает мне печенье: