Она ощущала, как растет сила, она послала чувства пробираться сквозь каменистую почву, по сырым пескам на местах погребенных потоков. Снова и снова она касалась знаков избранных своих детей, Имассов, и даже Эрес'алов, что жили во времена до Имассов. И слышала отзвуки их голосов, песни, отданные древним ветрам на берегах пропавших рек, за боками холмов, давно стертых и съеденных веками.

Да, их орудия грубы, из плохого камня - но это не важно. Они жили здесь; они бродили по этим землям. "И так будет снова. Онос Т'оолан, ты не хочешь понять, чего я требую от тебя и твоего рода. Серебряная Лиса увела столь многих прочь, далеко за пределы моей хватки; но, Первый Меч, те, что пошли за тобой, познают спасение.

Не слушай призывы Первого Трона - она может быть дочерью Императора, она может стоять в тени тайн, но ее власть над тобой иллюзорна. Тебя побуждает повиноваться пятно Логроса, безумие отчаявшегося. Да, ты склонился перед Троном, как и другие, но Император мертв. Мертв!

Слушай меня, Онос Т'оолан! Поверни народ - на выбранном пути вас уничтожат. Найди меня и давай положим конец войне воли. Первый Меч, погляди моими глазами: у меня твой сын.

У меня твой сын".

Однако он по-прежнему отталкивает ее, собственная воля вьется и кружится над ним, горя силой Телланна. Она пыталась пробиться, но эта сила ее отторгла."Проклятый глупец! У меня твой сын!"

Она зарычала, оглянулась на плетущихся по следу смертных."А как насчет дочерей, Онос? Мне им глотки перерезать? Это тебя приведет? Как ты смеешь отвергать меня?! Отвечай!"

Слышно только бормотание ветра.

"Или бросить их? Найти тебя самой? Скажи, твоя сила сумеет отбить дракона?

Я приду к тебе, Первый Меч, в гневном пламени Теласа..."

"Повреди им, Олар Этиль, и тысяча миров огня Теласа не уберегут тебя от меня".

Она засмеялась.
– Ага, заговорил.

"Неужели?"

Гадающая по костям злобно зашипела.
– Ты? Изыди, одноглазый труп! Вернись к жалкой армии бесполезных солдат!

"Протягивай же свои чувства, Олар Этиль, но никто не скажет, что ты можешь найти. Считай это предупреждением. Ты вовсе не одна в этой стране. Крылья веют во тьме, утренний холод блестит тысячью глаз в каждой капле росы. По ветру несутся запахи и соки, дыхание льда..."

– О, потише! Я вижу, куда ты клонишь. Думаешь, я не могу стать незаметной?

"Ты даже от меня, одноглазого трупа, не скрылась".

– Чем дольше ты тут держишься, - сказала она, - тем больше сущности теряешь. Это мое предупреждение тебе. Ты распадаешься, Тук Анастер. Понял? Ты распадаешься.

"Я удержусь, сколько будет нужно".

– Чтобы сделать что?

"Что нужно".

Ее воле оказалось легко проскользнуть мимо него, грохоча горным потопом. Бурля как вода, как огонь. Она осадит Первый Меч Телланна. Пробьет барьер. Она схватит его за горло...

Впереди на равнине, поперек ее пути, строй солдат, молчаливых и темных. Грязные заскорузлые знамена, рваные стяги, шлемы над тощими, иссохшими лицами.

Ее сила ударила по ним, треснула и разбилась, словно волны об утес. Олар Этиль ощутила, как дрогнул разум. Ее ошеломила воля этих выходцев, самочинно завладевших Троном Смерти. Когда она отшатнулась, один всадник выехал из строя.

Седина в бороде была закаленным железом, глаза блестели камнем. Натянув поводья, он склонился в седле.
– Ты забрела в чужие земли, Гадающая.

– Ты смеешь бросать мне вызов?

– Где угодно, когда угодно.

– Он мой!

– Олар Этиль, - сказал солдат, вытаскивая меч, - споря со смертью, всегда проигрываешь.

Визжа от ярости, она сбежала.

Ливень подошел и встал рядом с коленопреклоненной тварью.
– Ты нас чуть не оглушила, - сказал он.
– Что случилось?

Она не спеша выпрямилась и хлестнула рукой ему по груди. Ливень полетел, тяжело ударился о почву; он не мог дышать.

Олар Этиль встала над ним и протянула руку, сжав горло. Вздернула, придвинула уродливое лицо; в дырах глаз огнями плескалась ярость.
– Если я убью их здесь и сейчас, - проскрипела она, - какая польза от тебя? Говори, щенок, зачем ты нужен?

Он тяжело вздохнул, пытаясь опомниться. Карга с рычанием оттолкнула его.
– Не насмехайся надо мной, овл.

Ливень зашатался, упал на колено.