Синусоид превратился теперь в комок света, но не столько сферический, сколько гантелевидный. Когда он вернулся, его оказалось два. Он был таким худым, что они оба уместились в одно кресло.

— Черт побери, Син, — сказал Спек. — Одному из вас придется уйти. Я вас двоих не потяну.

— Не горячись, — заявил один из Синусоидов.

— Мы завтра пробежимся, — добавил второй.

— ПОГНАЛИ, — понукал бонг. Чашечка выгорела.

— Что за травка? — спросил я.

— Они называют ее дурман-травой, — сказала Кэти. — Она растет по всей этой горе — Горе Он?

— Милях в пятидесяти отсюда есть туннель, — медленно и без всяких интонаций произнес Синусоид. — Прекрасное большое поле травки. Только-то и надо, что доехать туда и прогуляться на ту сторону.

— Божий Эскадрон вас не тревожит? — Я представил себе обычный сценарий «Наркоделы против федералов».

— Кто-кто? — У Кэти и Синусоидов был такой вид, словно они не знали, о чем я говорю.

— Да знаете вы. Личная армия Боба Титера.

Спек рассмеялся своим одышливым смехом и выплюнул густой комок мокроты.

— Эти клизмы. Да их едва десяток наберется.

— А я думал, что Титер управляет этим городом. Он сказал, что построил его двадцать пять лет назад.

Стена у меня за спиной фыркнула: «НИ ХРЕНА».

— Ты про мужика с большой головой? — вставил один из Синусоидов. — У него пара храмов? — Я кивнул, и он состроил презрительную гримасу. — Пхы! Это для стариков. Все еще надеются увидеть Святого Пениса и жемчужные врата. — Он принялся набивать чашечку бонга. — Дьявол, я вижу Бога каждый раз, как ловлю кайф. Только и разницы, что нельзя остаться там. Как только весь побелеешь, становишься таким же, как их Бог. Но всегда куда-нибудь возвращаешься.

— А что, если не вернуться? — спросил я разжигающего трубку Синусоида. — Что, если просто остаться там? С Единым?

Синусоид, с которым я разговаривал, снова превратился в шар света, а его близнец поспешно схватил бонг.

— Никакой разницы, на десять секунд или навсегда, — быстро проговорил он, прежде чем приложиться ртом к бонгу. Едва он успел перевоплотиться в световой шар, как первый Синусоид вернулся и прикончил трубку.

— Хорош свинничать! — крикнул Спек и бросился через стол, чтобы схватить бонг. Из него вырвалось переливчатое пуканье, а его стул скрипнул: «ТРУБАЧ».

Услышав такое, Спек и Синусоиды расхохотались, как маньяки. Я с трудом усваивал все это.

— Прогуляемся немного? — шепнул я Кэти. Она кивнула, и мы встали. Я все еще держал свою книгу. — Я думаю, мы выйдем подышим воздухом, — сказали.

Спек склонился над своим рабочим столом.

— — — Как угодно. Захватите сигарет и упаковку.

Мы вышли, а ступеньки пробормотали: «ВСЕ ПУТЕМ».

— Ты это слышала? — спросил я Кэти. — Ты слышишь, как все здесь все время разговаривает?

— БЕЗ БАЗАРА, — громыхнул мусорный бак.

Кэти кивнула.

— Как эти карамельные сердечки на Валентинов день.

Не много в них смысла.

Снова настал вечер, и мы несколько минут шли молча. Асфальт все еще был теплым после жаркого дня.

Моим босым ногам было приятно.

Кэти была одета в свободное платье, сшитое из индейского покрывала, и едва доставала мне до плеча. Она выглядела совсем не так, как я ожидал. Она не была уродиной или страшилой, но и красивой она тоже не была.

И все же ее щеки были симпатично округлы, а глаза ее были похожи на мои. Ее жирная кожа почему-то привлекала меня. Кушетка пообещала, что «ОНА ДАЕТ».

Она почувствовала мой взгляд и с некоторой враждебностью посмотрела на меня.

— В чем дело? — спросила она. — Не совпала с твоими фантазиями?

— ГОРЯЧАЯ ШТУЧКА, — зловредно хмыкнул фонарный столб.

Я смутился и растерял слова.

— Я.., я просто не знал, как ты выглядишь. Ты прекрасно выглядишь, просто отлично. — Я неуклюже обнял ее. У нее была стройная, гибкая талия. — Что случилось с чайкой? — спросил я через минуту. — Что было после того, как мы расстались?

— Я полетела к этому заливу, ну, ты знаешь. — Я кивнул, и она продолжала:

— Там были всякие разные.

Вроде чудовищ. Они все время ныряли и выныривали. А других чаек там не оказалось, и я полетела через море одна. Оно было изогнутым.

Мне стало неловко, и я убрал свою руку. Насколько хорошо я ее знал в самом деле? Я заложил обе руки за спину и шагал рядом с ней, слушая ее рассказ.

— МАМЕНЬКИН СЫНОК, — звякнул на меня мусорный бак, и я пнул его ногой.

— Небо было странным, — рассказывала Кэти. — Сначала я могла, обернувшись, видеть Гору Он, но потом я перелетела изгиб моря, и осталось только небо.