Шрифт:
– Если б все было так, как ты говоришь, мой Эстеву был бы сейчас жив.
Новинья повернулась к нему спиной, и Дона Криста повела ее обратно внутрь здания. Эндер провожал их взглядом, пока они не скрылись за углом. Затем развернулся и вышел за дверь. Он сам не знал, куда идет, знал только, что непременно должен достичь своей цели.
– Мне очень жаль, – мягко прозвучал голос Джейн.
– Ага, – буркнул он.
– Когда меня не станет, – сказала она, – может быть, Новинья вернется к тебе.
– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы не дать тебе погибнуть, – возразил он.
– Но от тебя-то здесь ничего не зависит. Они собираются отключить меня через пару месяцев.
– Заткнись! – рявкнул Эндер.
– Это правда.
– Заткнись и дай мне подумать.
– Что, ты теперь меня спасать собрался? Последние несколько недель у тебя со спасением дела обстоят неважно.
Он не ответил, а Джейн, видимо, решила не настаивать. Эндер вышел из ворот, но направился не к лесу, а, наоборот, углубился в равнины. Весь день он провел в траве, один, под лучами жаркого солнца.
Он пытался разобраться с проблемами, которые неотступно преследовали его: наступление флота; грядущее отключение Джейн; атаки десколады, ставящие под угрозу жизнь колонистов Лузитании; план Воителя распространить десколаду по всей Галактике; весьма неприглядная ситуация внутри города – в то время как Королева Улья несет постоянную вахту у окружающей Милагре изгороди, а люди исполняют наложенную на них епитимью, разрушая стены своих жилищ.
Но порой его мозг отвлекался от всяких раздумий – Эндер просто стоял или лежал в траве, ему не хватало сил даже для того, чтобы разрыдаться, и ее лицо то и дело представало перед ним, ее губы шептали его имя, молча молили его. Но он знал, что, даже если заговорит, даже закричит во весь голос, даже если она услышит его, она все равно не ответит.
Новинья.
13
Вольная воля
– Среди нас есть и такие, кто считает, что людям следует воспрепятствовать в дальнейших исследованиях десколады. Десколада – основа основ нашего жизненного цикла. Мы боимся, как бы люди все-таки не нашли способ уничтожить десколаду на всей планете, ведь тогда спустя ровно одно поколение мы вымрем.
– Но если люди прекратят исследовать десколаду, то через несколько лет вымрут они.
– Неужели десколада настолько опасна? Пускай они сдерживают ее, как делали раньше.
– Мутации десколады не случайны, ее поведение никак не соответствует законам природы. Она изменяется намеренно, хочет уничтожить нас.
– Нас? И тебя тоже?
– Мы вынуждены постоянно противостоять ей. Но не в лабораториях, как делают люди, а внутренним путем. Перед тем как отложить яйца, некоторое время я подготавливаю будущих личинок, снабжая их органами, которые будут вырабатывать особые антитела – эти антитела потребуются им для сопротивления десколаде. Когда же десколада в очередной раз изменяется, мы узнаём об этом по рабочим – они начинают умирать. Тогда один мой орган, расположенный рядом с яичником, начинает создавать новые антитела, и я откладываю яйца с новыми рабочими, которые смогут противостоять уже мутировавшей десколаде.
– Значит, и ты тоже желаешь ее смерти.
– Нет. Этот процесс проходит бессознательно. Он просто имеет место в теле Королевы Улья. Все происходит на уровне подсознания, мы просто не можем не сопротивляться нависшей над нами угрозе. Наша иммунная система действует весьма эффективно и умеет идеально приспосабливаться к окружающей среде – человек этим обделен. Но если говорить о каком-то длительном отрезке времени, то при условии, что десколада не будет уничтожена, нас ожидает такая же судьба, как и колонистов Лузитании. Различие состоит лишь в том, что, если десколада все же расправится с нами, во Вселенной не останется другой Королевы Улья, чтобы продолжить наш род. Мы – последнее звено в цепи.
– Твое положение куда более затруднительно, нежели их.
– Кроме того, мы абсолютно беспомощны, мы не можем ничего изменить. Нам неизвестна такая наука, как биология, у нас она до сих пор остается на самом примитивном уровне. Мы все время боролись с болезнями естественным путем, и всегда успешно, поэтому, в отличие от человечества, нами не двигал такой мощный стимул к познанию и подчинению жизни.
– Так что же тогда? Либо погибнем мы, либо будете уничтожены вы и люди Лузитании. Если десколада будет и дальше мутировать, в один прекрасный день она доберется до тебя. Если же она будет остановлена, умрем мы.
– Это ваш мир. Ваши тела питаются десколадой. Когда придет время выбирать между вами и нами, выживете вы.
– Ты сейчас говоришь за себя. Как на это ответят люди?
– Если они найдут способ уничтожить десколаду, но при этом возникнет угроза вашей жизни, мы не позволим им воспользоваться найденным решением.
– Не позволишь? Когда человек слушался чьих-либо приказов?
– Мы повелеваем только тогда, когда обладаем достаточной силой, чтобы заставить слушаться своих приказов.
– А-а.
– Это ваш мир. И Эндер это понимает. Если же остальные забудут, то мы напомним.
– У меня есть еще один вопрос.
– Спрашивай.
– А как насчет сподвижников Воителя, которые хотят распространить десколаду по всей Вселенной? Им ты тоже воспрепятствуешь?
– Им не следует приносить десколаду на миры, где уже существует многоклеточная жизнь.
– Но именно так они и собираются поступить.
– Им не следует этого делать.
– Но ты строишь для нас космические корабли. Как только они завладеют хоть одним таким судном, они смогут отправиться куда захотят.
– Им не следует этого делать.
– Так ты им воспрепятствуешь?
– Мы повелеваем только тогда, когда обладаем достаточной силой, чтобы заставить слушаться своих приказов.
– Тогда почему же ты продолжаешь строить корабли?
– Приближается человеческий флот и несет с собой оружие, которое одним залпом может уничтожить весь этот мир. Эндер не сомневается, что так и будет. Так что же нам остается делать – пойти им навстречу и привязать вас к этой планете, отобрать право на продолжение рода, допустить, чтобы вы были уничтожены одним-единственным ударом?
– И ты, зная, что кое-кто из нас, возможно, обратит твой дар на разрушение, продолжаешь строить для пеквениньос космические корабли.
– То, что вы будете делать, выйдя в космос, ляжет на вашей совести. Если вы будете действовать как враги всего живого, то сама жизнь превратится в вашего врага. Мы преподносим космические корабли в дар всему вашему народу. И как народу вам предстоит решить, кто достоин покинуть Лузитанию, а кто нет.
– Много шансов за то, что партия Воителя наберет при голосовании большинство. И тогда они будут выносить решения.
– А ты предлагаешь рассудить нам? Судя по твоим словам, мы должны прийти к выводу, что люди абсолютно правы в попытках уничтожить вас. А вдруг прав Воитель? Может быть, это люди заслужили смерть. Кто мы такие, чтобы судить вас? У них – молекулярный дезинтегратор. У вас – десколада. Оба вида обладают достаточной силой, чтобы стереть соперника с лица Вселенной, каждый способен на ужасное преступление, однако в каждом обществе найдется множество индивидов, которые никогда бы по своей воле не причинили зло другому народу и которые заслуживают жизни. Выбирать не нам. Мы построим космические корабли и предоставим вам и человечеству решать вопросы будущего между собой.
– Ты могла бы помочь нам. Могла бы не давать кораблей партии Воителя, а иметь дело только с нами.
– Тогда между вами неизбежно развяжется гражданская война. Или вы уничтожите их просто из-за расхождения во мнениях? Кто же тогда здесь монстр и преступник? Нам ли решать, когда обе ваши партии с такой легкостью идут на жестокость по отношению к другим разумным существам?
– Тогда надеяться не на что. Кто-то из нас неизбежно погибнет.
– Если только человеческие ученые не найдут способ изменить десколаду так, чтобы и вы выжили, и вирус лишился способности убивать.
– Но разве такое возможно?
– Мы не биологи. Если такое возможно, только человек сумеет воплотить это в жизнь.
– Тогда нам не следует препятствовать им в исследовании десколады. Наоборот, мы должны помочь людям. Пусть даже они почти уничтожили наш лес, у нас не остается выбора – мы поможем им.
– Мы знали, что ты придешь к такому выводу.
– Откуда?
– Поэтому мы и строим корабли для пеквениньос. Вам доступна мудрость.
Как только весть о том, что флот на Лузитанию снова стал видим и успешно продолжает полет, распространилась на Пути, Говорящие с Богами немедленно потянулись к дому Хань Фэй-цзы, дабы еще раз преклониться перед его мудростью.
– Я не хочу никого видеть, – помотал головой Хань Фэй-цзы.
– Отец, ты должен, – возразила Хань Цин-чжао. – Таковы правила приличия – они воздают тебе честь за выполнение столь трудной задачи.
– Тогда я выйду и скажу им, что это все твоих рук дело, а я к этому не имею ни малейшего отношения.
– Нет! – крикнула Цин-чжао. – Ты не поступишь так!
– Более того, я скажу им, что на самом деле было совершено великое преступление, которое повлечет за собой смерть благородного духа. Я расскажу им, что Говорящие с Богами с планеты Путь, по сути дела, рабы жестокого, злобного правительства и что мы должны направить усилия на уничтожение Конгресса.
– Я не хочу этого слышать! – закричала Цин-чжао. – Ты никогда и никому этого не скажешь!
И она была права. Си Ванму тихонько сидела в уголке и молча наблюдала за ними, тогда как отец и дочь начали исполнять ритуал очищения: Хань Фэй-цзы был «наказан» за бунтарские речи, а Цин-чжао – за то, что их услышала. «Хань Фэй-цзы никогда не посмеет сказать это кому-либо, ведь даже если он осмелится на такой шаг, внутренний позыв очиститься будет настолько силен, что хозяин не сможет удержаться, и люди собственными глазами увидят, как боги опровергают его слова, – и неправота его будет доказана. Они хорошо справились со своим заданием, эти ученые, которых нанял Конгресс для создания Говорящих с Богами, – думала Ванму. – Даже владея правдой, Хань Фэй-цзы беспомощен».
Поэтому Цин-чжао одна встречала у дверей посетителей и от имени отца отвечала на их хвалы. Сначала Ванму выходила вместе с ней, но потом ей стало невыносимо слушать, как Цин-чжао снова и снова описывает, каким образом ее отец и она открыли тайну существования компьютерной программы, обитающей в филотической сети ансиблей, и как эта программа будет уничтожена. Одно дело – знать, что в душе Цин-чжао искренне убеждена, что никакого убийства здесь нет, и совсем другое – слушать ее хвастовство о том, как свершится преступление.
Цин-чжао именно хвасталась, но только Ванму понимала это. Цин-чжао постоянно упоминала в своих речах отца, но Ванму знала, что все заслуги принадлежат Цин-чжао, и поэтому видела: говоря о достойном служении богам, на самом деле Цин-чжао хвалит себя.
– Пожалуйста, отпусти меня, я не могу больше это слушать! – взмолилась наконец Ванму.
Цин-чжао внимательно посмотрела на нее оценивающим взглядом. Потом холодно произнесла:
– Можешь уходить. Насколько я вижу, ты все еще в плену у нашего врага. Так что ты мне не нужна.