– У вас, видите, она какая чувствительная. Как будто понимает, что о ней речь.

«Да уж», – подумал я.

 – Вот что. Сейчас я кое-что уточню.

Я взял кошку на руки и унёс на кухню, собака поскакала за нами. Со стороны смотрелось явно подозрительно, но мне было не до этого. Врачихи проводили нас непонимающими взглядами.

 – Ну ты как, сможешь достойно выступить? – у кошки спрашиваю.

 – Боюсь уколов, – честно отвечает. – Вдруг инфекцию занесут.

 – Да-да, – лезет собака, – Проверь, чтобы всё было одноразовое!

 – Твоё-то какое собачье дело?

 – Я, между прочим, всегда думаю о последствиях!

 – О еде ты думаешь. Да ещё как от работы по дому отлынивать.

 – Сейчас не время, – кошка шипит. – Под угрозой моя жизнь, а вы тут развели коммунальную склоку!

 – А что ты испугалась уколов ни с того, ни с сего?

 – Во-первых, у меня в жизни ещё такого не было, а всё новое пугает с психологической точки зрения. Во-вторых, и это не менее важно, я – за гомеопатию.

 – Чего?!

 – Подобное-подобным и в малых дозах.

 – Слушайте, я сейчас обмотаю тебя изолентой, и на этом вся демократическая гомеопатия закончится.

 – Изолента это, конечно, выход, но уж больно какой-то садистский.

 – Доведёте, – предупредил я, стараясь придать голосу решимость и скрытую угрозу.

Мы вернулись к начинавшим проявлять нетерпение врачам.

 – Колите, – вынес я приговор.

 – Прям так?

 – Обещала, что всё будет в порядке.

 – Ну нет, я, конечно, понимаю, что вам не хочется в этом участвовать, но придётся.

Старшая врачиха была очень недовольна, а вот молодая вроде ещё не определилась.

 – Ну, давайте попробуем, если всё пройдёт нормально – я вас чаем угощу с пряниками.

 – Видите? – старшая протянула мне свои руки – все в царапинах. – У меня и без вас хватает экстрима! Хотите, чтобы мне сухожилие перекусили ради ваших пряников?

 – Да нет! Что вы… Но официально заявляю, что все расходы по возможным, точнее по невозможным, эксцессам я беру под свой контроль.

 – Это вы сейчас берёте, а потом сразу забудете все клятвы. Все вы мужики одинаковые.

«Ну, только этого не хватало», – думаю.

 – Это-то здесь причём? – запротестовал я.

 – А это всегда «причём».

«С такой логикой трудно будет её убедить», – подумал я.

Если в разговоре с женщиной начинают проскакивать искры неудачно сложившейся жизни, то, скорее всего, из них разгорится пламя феминизма. Таких бы пригреть, обнять и глядишь – к утру от всей этой шелухи ничего не останется.

 – Такое предложение: я вам сейчас, каждой, по сто баксов, а вы идёте на осознанный риск.

 – Вы думаете, что деньги – это главное в жизни? – продолжала держать оборону умудрённая жизнью врачиха.

 – Нет, поэтому и отдаю, – смотря на неё самым невинными глазами, отвечаю я.

Я достал из кармана две зелёных купюры и положил на журнальный столик:

 – Пока они ещё мои, но всё в ваших руках. К тому же, на кухне вас ждёт ароматный чай и свежие пряники.

Не знаю, что победило, но так как я всегда думаю о людях только хорошее, то, наверное, это были пряники.

 – Ладно, Надя, бери деньги, – скомандовала врачиха.

 – Все?

 – Разумеется, все. Бьют – беги, дают – бери, – философски изрекла Люда. За её плечами чувствовался недюжий житейский опыт.

 – Я на кухню, – решил устраниться я. Всё-таки, а вдруг кошка выкинет какой-нибудь фортель?

 – Нет уж, будьте рядом! – отрезала Люда.

 – Рядом, так рядом…

Пришлось остаться в комнате и наблюдать за работой медиков. Быстро и деловито они извлекли всё необходимое из своих сумок.

 – Вы извините, но я бы хотел, чтоб всё было одноразовое, – мягко намекнул я.

 – Не переживайте, всё при вас вскроем и распечатаем.

Кошка незаметно и благодарно кивает. Тяжело ей сейчас, надо бы подбодрить:

 – А мы сначала думали, что беременная или глисты…

Врачихи обе посмотрели на меня с лёгкой тревогой во взоре:

 – Кто это «мы»?

 – Ну, я и жена…

 – А вы женаты?

 – Вообще-то, нет. То есть был, но развёлся. Неудачный брак получился. Не сошлись характерами, по официальной версии.

 – А жена дома сейчас?

 – Нет, она, вроде, в Москве живёт, – я окончательно запутался.