– О дряни, между прочим. Коноплю тут исправно переправляют.

 – Так, хватит откровений.

В дверь постучали. Кого ещё там несёт?

 – Да?

 – Можно? – мамаша, из любопытных, просунула голову в открытую дверь. – Ой, без намордника! – испуганно вырвалось у неё.

 – Не бойтесь, не укусит.

 – Вы не поможете? У нас багажа много, можно я к вам один чемодан положу?

 – Валяйте.

Я и договорить не успел, а она сразу же чемодан коричневый начала пропихивать. Заранее приволокла. Наглость – второе счастье.

 – Только если кошка написает, не обессудьте…

Кошка недовольно засопела сверху.

 – А вы положите туда, где не подобраться, – сказала мамаша, имея в виду рундук.

 – Я туда свои вещи положил.

Нет, ну вот же ж наглая!

 – А-а-а, ну тогда будем надеяться, что всё нормально будет.

И улыбаясь, она исчезла.

 – Незамужняя, – подождав, говорит, собака.

 – Кольца что ли нет?

 – Ну, кольцо, это, во-первых. А во-вторых, мужиком от неё не пахнет. Да и сама ничего…

 – Детей у неё вроде двое.

 – Тебе ж не жениться, узнай, может, в один город едете.

 – Без советчиков обойдусь.

Опять стук.

– Да?

 – Это я опять, а вы ещё один чемодан не возьмёте, а то я посмотрела, есть ещё местечко…

Я только руками развёл. Что тут скажешь, плохо быть вежливым.

 – Давайте.

 – А вы всегда вещи под замком держите? – вопрос явно с целью продолжить беседу.

 – Да, привычка от армии осталась.

 – А где служили?

 – РВСН.

 – А что это?

 – Ракетчики.

 – А говорят, там радиации много?

Господи!!! Как же меня з-а-е-б-а-л-и эти вопросы про радиацию!

 – Вы не кассиршей работаете?

 – Не-е-ет, – недоумённо проблеяла она. – А почему вы спрашиваете?

 – Так, аналогии. И ещё вопрос можно?

 – Да, пожалуйста.

 – Вы замужем?

 – Нет, в разводе. А это зачем?

 – Спор вышел небольшой.

 – С кем? – изумлённо спрашивает.

 – С самим собой.

 – Спасибо, – ледяным тоном отчеканила она и вышла.

Я понял, что проголодался. Открыл сумку.

– Тебе два часа без еды – штраф за гавканье на платформе, – говорю собаке.

 – Может, все вместе поедим, а то как-то не по-людски, – кошка сверху заступается – Да и чемодан могу обоссать.

 – И, между прочим, если ты забыл, то так называемое «гавканье» – это мой родной язык, – тактично напоминает собака.

 – Ладно, чёрт с вами, садитесь.

Только расселись, опять стук в дверь. На этот раз проводник пришёл проверить билеты. Был он в приветливо-поддатом состоянии.

 – Ого! Прям как дрессированные! – удивился он.

Действительно, «картина маслом»: у кошки с собакой только что салфетки на коленях не постелены.

 – Решили покушать, а то с этими дорожными сборами недосуг.

Собака недовольно рыкнула. Не любит, когда про сук говорят.

 – Чая с бельём вам попозже принесу… Тута… Это… Пока то-сё, – попытался он, как мог, передать суть своей работы, и под конец тирады, изобразив рукой ельцинскую загогулину, отправился дальше по вагону.

Поезд тронулся. Перрон и многочисленные провожающие, в основном мужики, проплывали мимо нас, махая руками как идиоты. Видимо, из вагонов им отвечали дети и жёны. Пиздато отправить семью куда-нибудь подальше – к тёще, а самому…

Я раскрыл газету и пробежал передовицу.

– Мы есть будем или где? Нам-то чая ждать не надо! – бесцеремонно осведомилась кошка.

 – Да, давайте пожрём, – я закрыл газету.

Пока мы уничтожали каждый своё, было слышно только наше жевание и стук колёс. Когда ощущение голода прошло, кошка кивнула на дверь:

 – Шпингалет отстегни, а то опять чемодан принесут.

И дальше они с собакой изобразили мой разговор с незамужней мамашей, копируя наши голоса. Потом заржали. Я тоже посмеялся, очень уж похоже у них получилось. Когда поели, я сгрёб остатки трапезы со стола в полиэтиленовый пакет.

За окном пролетело Купчино, и пошёл сельский пейзаж. В дверь постучали.

– А вот и чаёк! – входя весело провозгласил проводник. – Ой, я вам хотел три кружки дать, больно у вас животные человекоподобные.