— Да, конечно, — отозвалась Хоуп, хотя это предложение не вызывало у нее восторга.

Когда речь заходила о Скотте, она, как сказали бы раньше, испытывала неловкость,только это было глубже и сложнее. Хотя Скотт никогда не выражал открыто своего отношения к ней, она полагала, что он ее ненавидит. На дух не переносит. Или, может быть, презирает. Или злится из-за того, что она соблазнила Салли со всеми вытекающими из этого последствиями. Как бы то ни было, у него имелся целый ворох причин ненавидеть ее, и Хоуп не верила, что может тут что-то изменить.

— Не уверена, — сказала Салли, — что тебе стоит оставаться здесь, когда они приедут и я приглашу Скотта в дом.

Хоуп страшно возмутилась, обиделась, расстроилась. Она чувствовала, что с ней поступают несправедливо. Неужели после стольких лет они все не в состоянии вести себя разумно и цивилизованно, невзирая на наличие бурных подводных течений? Ее бесило, что Салли так предупредительна по отношению к Скотту и в то же время совершенно не считается с ее чувствами. Разве все эти годы она не участвовала в воспитании Эшли? И пусть они не связаны кровным родством, она так же близко к сердцу воспринимала все, что касалось благополучия девушки, как и ее родители.

Она все-таки сдержала готовую сорваться с языка колкость. Надо быть благоразумной.

— Мне кажется, что исключать меня несправедливо. Но если ты полагаешь, что это совершенно необходимо, я готова подчиниться. В этом вопросе решающий голос за тобой.

Салли была не уверена, чего в этих словах больше: искренности или сарказма.

Она тут же пожалела о своих словах — и как только ей могла прийти в голову мысль отстранить Хоуп?

— Да нет, я совсем не то… — начала она, но тут они услышали, как автомобиль Скотта преодолевает небольшой подъем к их дому. — Это они.

— А я еще здесь, — сухо констатировала Хоуп.

Потеряшка вскочил на ноги. Он тоже сразу узнал по звуку автомобиль Скотта. Все направились к входной двери, Потеряшка протолкался сквозь забор из ног и рванул вперед. Эшли вылезла из машины и подставила ему свое лицо, позволяя ему выразить мокрую собачью любовь. Скотт тоже выбрался из автомобиля и, не вполне уверенный, какой прием его ждет, нерешительно махнул рукой Салли и кивнул Хоуп.

— Вот, в целости и сохранности, — сказал он.

Салли подошла к Эшли и обняла ее.

— Ты не хочешь зайти? Может быть, нам лучше вместе обсудить план действий? — спросила она Скотта.

Эшли взглянула на отца и на мать и подумала о том, что это редкое нарушение установившегося порядка. Обычно при встречах они сохраняли солидную дистанцию.

— Пусть Эшли решает. Возможно, она не хочет сразу окунаться во все это. Может быть, ты предпочитаешь сначала позавтракать, отдохнуть? — обратился он к дочери.

Они оба посмотрели на Эшли, и она кивнула, хотя и чувствовала, что проявляет слабохарактерность.

— Хорошо, — произнесла Салли безапелляционным адвокатским тоном. — Тогда сегодня попозже. Скажем, в четыре или половине пятого?

Скотт кивнул и указал на дом:

— Здесь?

— Почему бы и нет?

Скотт мог назвать десяток причин, почему нет, но не стал.

— Стало быть, в половине пятого. Самое подходящее время, чтобы выпить по чашечке чая и соблюсти этикет.

Салли пропустила его саркастическую реплику мимо ушей и обратилась к Эшли:

— Это все, что ты привезла с собой?

— Да.

Хоуп, наблюдавшая эту сцену, подумала, что на самом деле Эшли привезла нечто гораздо большее, хотя и не столь очевидное.

Осторожно пробираясь между лужами по краю поля, Эшли выбрала место, откуда могла наблюдать, как Хоуп руководит командой. Потеряшка был привязан в конце скамейки; увидев Эшли, он приветственно постучал хвостом и снова опустил голову на лапы. «Ну чем не лев?» — подумала она. Львы в Африке часто спят часов по двадцать в сутки, и Потеряшка приближался к этой норме, хотя в остальном его повадки не особенно походили на львиные. Иногда Эшли казалось, что и они сами, возможно, не выжили бы, если бы не пес. Ее огорчало, что мать не сознает, насколько важен для них Потеряшка. Метафорически выражаясь, он был спасателем, поводырем и сторожем. Теперь он состарился и практически отошел от дел, но оставался для них почти братом.

Эшли обвела взглядом тянувшийся в отдалении ряд холмов. Местные жители называют Холиоук горным кряжем, но это явное преувеличение. Вот Скалистые горы — это горы, а здешние холмы превозносят незаслуженно, хотя в ясный осенний день недостаток высоты компенсируется яркой окраской из красных, бурых и желто-коричневых пятен.

Она сосредоточила внимание на игре и сразу вспомнила, как сама пять лет назад бегала в синей с белым форме взад и вперед по левой стороне поля. Она неплохо играла, хотя до Хоуп ей, конечно, было далеко. Та играла свободно, раскованно, а Эшли всегда что-то сдерживало.