Мерфи принялся ходить вокруг кресла, в котором сидел О’Коннел, не отводя пистолета от его головы и время от времени довольно сильно постукивая им по голове или тыча в мягкие ткани у основания шеи.

Детектив окинул взглядом комнату:

— Я смотрю, у тебя тут настоящая дыра, Микки. Грязная, захламленная берлога.

Увидев на столе ноутбук, Мерфи подумал, что надо будет не забыть захватить с собой диски О’Коннела перед уходом.

Пока что события развивались примерно так, как он и предвидел. Парень вел себя в соответствии с его ожиданиями. Детектив чувствовал, что парню не по себе, и неудивительно: постоянное постукивание пистолетом по голове приводит человека в состояние неуверенности. Во время допроса, подумал Мерфи, умелый следователь постепенно подавляет личность допрашиваемого, склоняя его к уступчивости, и наступает момент, когда он полностью берет над ним верх. «Мы движемся в правильном направлении, — сказал себе Мерфи, — все идет как надо».

— Не слишком шикарная жизнь, а, Микки? Блестящим будущим что-то не пахнет.

— Меня устраивает.

— Это понятно. Но что, скажи на милость, заставляет тебя думать, что Эшли Фримен это тоже устроит?

О’Коннел опять ничего не ответил, и Мерфи, стоя сзади, сильно ударил его рукой по уху:

— Отвечай на вопрос, подонок!

— Я люблю ее, и она любит меня.

Детектив ударил его еще раз:

— Это вряд ли, слышишь, ты, червяк? Вряд ли она захочет барахтаться с тобой в грязи.

Тонкая струйка крови потекла у О’Коннела из уха.

— Это же не твоего поля ягода, Микки. У нее, в отличие от тебя, есть будущее. Она из приличной семьи, образованная девушка, перед ней все двери открыты. А ты родился в дерьме и в дерьме помрешь. — Для убедительности Мерфи еще раз врезал молодому человеку. — Скорее всего, в тюряге. Или ты думаешь, что избежишь ее?

— У меня все в порядке. Я не нарушаю законов.

Регулярное избиение давало свои плоды: голос О’Коннела дрогнул.

— Вот как? А если покопаться как следует? Хочешь, я займусь этим?

Мерфи стоял в этот момент перед О’Коннелом и ударил его пистолетом по переносице, требуя ответа.

— Нет.

— Я так и думал. — Схватив парня за подбородок, он с силой крутанул его. В углах глаз О’Коннела появились слезы. — Однако не кажется ли тебе, Микки, что ты должен повежливее попросить меня не копаться в твоей жизни?

— Пожалуйста, не копайтесь в моей жизни, — медленно и тихо проговорил О’Коннел.

— Да я и сам с удовольствием не стал бы, поверь мне. И если посмотреть на это объективно, Микки, не кажется ли тебе, что было бы просто замечательно, если бы я исчез из твоей жизни? Было бы просто здорово, если бы наша сегодняшняя дружеская беседа была первой и последней, правда?

— Правда. — О’Коннел поспешил ответить на последний вопрос, опасаясь следующего удара. К тому же, хотя он и сомневался, что его незваный гость пристрелит его, полной уверенности у него не было.

— Но мне надо убедиться в этом, ты согласен?

— Да.

Мерфи улыбнулся и поощрительно похлопал парня по голове:

— И еще, чтобы расставить все точки над i: мы с тобой заключаем наше личное соглашение — что-то вроде запретительного судебного приказа. С той лишь разницей, что судебный приказ действует в течение определенного срока, а наш бессрочный, усек? Надеюсь, понятно, что это значит? Оставь девушку в покое. Никаких контактов. И поскольку наше соглашение, Микки, заключено один на один, оно носит особый характер — это не какая-нибудь пустяковая бумажка, подписанная председательствующим в суде старпером, на которую никто не обращает внимания, — нет, у него есть реальная гарантия.

С этими словами детектив мощным ударом в челюсть опрокинул О’Коннела на пол и, прежде чем тот успел сделать что-либо или даже собраться с мыслями, прижал его к полу, наставив на него пистолет.

— А может, хватит мне разглагольствовать и пора покончить с этим раз и навсегда? — спросил Мерфи и с громким щелчком снял пистолет с предохранителя, одновременно выставив левую руку, как бы прикрываясь ею от ожидавшихся брызг крови и разлетающихся мозгов.

— Скажи мне, что ты собираешься делать, Микки, чтобы я мог принять решение, как мне поступить.

О’Коннел попытался отодвинуться в сторону от пистолетного дула, но бывший полицейский прочно придавил его своим весом.

— Отпустите меня! — неожиданно взмолился молодой человек. — Пожалуйста, отпустите! Я оставлю ее в покое, честное слово!

— Так-так, хорошее начало, подонок. Продолжай в том же духе.

— Я никогда больше не буду встречаться с ней. Я оставлю ее, не буду преследовать. Не знаю, что еще сказать.

Все это звучало крайне жалобно. О’Коннел чуть ли не рыдал.