Карлович, приподняв седую мохнатую бровь, саркастически хмыкнул:

— В проницательности вам не откажешь.

— Ага. Только вот непонятно: еще вчера вы утверждали, что копье никакой ценности — материальной, разумеется, — не имеет. И вдруг сегодня лично являетесь к нам, чтобы купить копье. Ну, и сколько же, по-вашему, стоит эта бесценная ценность?

— Миллион, — спокойно ответил антиквар. — Долларов, разумеется.

Маруська как-то сдавленно крякнула и зажмурилась от нахлынувших эмоций. Думаю, она уже видела себя на шикарной яхте где-то посреди Атлантического океана. Жаль огорчать подругу, но, боюсь, пока что яхте придется бороздить океанские просторы без Маруськи. Тонко улыбнувшись, я снисходительно произнесла:

— Ну-у, Серафим Карлович! Это несерьезно, честное слово…

— Три.

— Ч-чего три? — непослушными губами пролепетала Манька, на этот раз округлив глаза до невозможных пределов.

Я охотно пояснила:

— Марусь, господин антиквар желает купить копье за три миллиона долларов. Как ты думаешь, может, еще поторговаться? Вдруг удастся загнать святыню «лимонов» эдак за десять?

— Не удастся, — покачал головой Серафим Карлович. — Три миллиона — хорошая цена. Прошу заметить мою тактичность: я не спрашиваю, откуда у вас копье. Впрочем… Сережа!

Телохранитель, стоявший в метре от коляски Карловича, извлек из кармана белый конверт. Я заметила, как напряглась Манька. Вероятно, она решила, что в нем лежат те самые три миллиона долларов, причем одной бумажкой. Легко представить всю глубину Маруськиного разочарования, когда вместо бумажки приятного зеленоватого цвета Карлович извлек из конверта несколько фотографий и протянул их нам:

— Прошу вас, взгляните. Думаю, эти личности вам знакомы.

Еще бы! Я каждый день имею удовольствие видеть эти личности: одну в зеркале, другую в офисе, а третью… Третья личность стоит сейчас рядом и очумело таращится на фотографии. Серафим Карлович, убедившись, что мы с Маруськой себя опознали, удовлетворенно кивнул:

— Так я и думал. И знаете, что? На днях наши СМИ сообщили занятную новость. Какие-то подонки ограбили хранилище Исторического музея. Там находилась коллекция венского дворца Хофбург. Коллекцию как раз готовили к экспозиции, а тут такая неприятность: украли самый ценный экспонат, копье Лонгина. Ну, воришки, конечно, еще кое-что прихватили, так, мелочевку всякую… Наша милиция на всю страну объявила, что, мол, непременно найдет тех, кто совершил это дерзкое преступление, и покарает их со всей строгостью закона.

— И вы, как честный, а главное, законопослушный гражданин, горите желанием помочь родной милиции, — предположила я. Карлович развел руки в стороны: дескать, это его долг. Я покрутила снимки в руках: — Картинки хорошие. Особенно вот эта, где Манька передает мне пакет с копьем. Только где гарантии, что это не фотомонтаж?

— Голубушка, вы меня удивляете! Снимки подлинные, любая экспертиза это подтвердит.

— А почему вы сразу не пошли в милицию?

— По нескольким причинам. Во-первых, вы мне симпатичны, и не хотелось бы, чтобы такие милые девушки оказались в тюрьме. Во-вторых, признаюсь, я сам ментов не люблю. С ними свяжешься, потом не отвяжешься. Ну, и в-третьих… Если вы помните, я антиквар. А какой антиквар откажется заполучить в свою коллекцию такой, с позволения сказать, исторический шедевр? Вот я и решил встретиться с вами, побеседовать, и очень надеюсь, что вопрос будет улажен мирным путем. Три миллиона долларов за древнюю безделушку — это много, поверьте старику.

— Охотно верим, — кивнула Манька. — Целых три миллиона долларов! Вслушайтесь только! Звучит как песня! А когда мы получим наши денежки?

Я во все глаза смотрела на подругу и пыталась определить: это она так шутит или блеск жирного золотого тельца и в самом деле затмил Маруськин разум? Серафим Карлович состроил козью морду и поцокал языком:

— Утром стулья — вечером деньги, вечером стулья — утром деньги… Иными словами, деньги в обмен на раритет, с рук на руки. В присутствии двух свидетелей: одного с моей стороны, другого — с вашей. Как видите, я играю честно, и никаких тузов в рукаве, — антиквар поднял вверх руки, — у меня нет.

— У нас тоже, — горячо заверила Манька. — Ну, разве только какая-нибудь шестерка пиковая.

— Не понял?!

— Я ж говорю, копья в данный момент у нас нет…

Настала моя очередь обалдело заморгать. Если мне не изменяет память, копье находится у Маньки. Она где-то вычитала, как следует хранить реликвии, и теперь копье покоится в холодильнике подружки, в отделении для овощей. Оно заботливо обернуто ватой и герметично упаковано в пищевую полиэтиленовую пленку.

Серафим Карлович окаменел, глаза его хищно блеснули, и он деревянным голосом произнес:

— Это не слишком удачная шутка.

— Христос с вами! Какие ж тут шутки?! — Манька испуганно прижала ладошки к груди. — Нешто мы посмеем с вами шутить? Я сейчас все объясню. Когда по телевизору показали копье и милицейский майор пообещал страшные кары тем, кто осмелился стырить… я хотела сказать, украсть священную реликвию, мы со Славкой здорово струхнули. Оно, конечно, менты — ленивые черти, но вдруг им повезет? Согласно теории относительности Эйнштейна, удача иногда случается даже у полных идиотов. Вот мы и обезопасились: увезли копье в Гр… Словом, в надежное место. И нам требуется пара-тройка дней, чтоб за ним съездить.