— А ты рано вернулась, — сказала она, кладя руки на плечи дочери и целуя в обе щеки, на европейский лад.

— Я собиралась лечь, — произнесла Анна.

— Я тебя умоляю, детка. — Фрэнсис вздохнула. — Нельзя же вечно ложиться спать, когда у нас гости. Честное слово, Анна, иногда надо делать над собой усилия. Хотя бы ради отца, если не ради меня.

Она взяла со стола бокал с шампанским и сунула в руку Анны.

Та взяла шампанское и вышла во двор, где стояли друзья родителей. Они курили, пили и красовались друг перед другом. Большинство уже наскучили Анне до смерти. Она заметила Маркуса и Фиону — самых молодых и наименее напыщенных — и заспешила к ним.

Фиона и Маркус потеснились и поздоровались, но разговор шел с запинками, а Анна слишком устала, чтобы тратить силы на поддержание беседы. Они просто стояли и смущенно улыбались, почти ничего не говоря.

Она заметила отца рядом с какой-то красивой незнакомкой. Он стоял, положив руку ей на талию, а она смотрела на него с кокетливой улыбкой. Отец был не виноват, что женщины к нему тянулись. К Стивену, красивому и обаятельному, влекло всех, и мужчин, и женщин. Кто упрекнул бы его за то, что он временами флиртовал? Фрэнсис страдала вне зависимости от того, чем занимался муж.

Анна перехватила взгляд отца и помахала рукой. Он улыбнулся и помахал в ответ, потом извинился перед собеседницей и зашагал через двор к дочери.

В отличие от неровных и раздраженных отношений с матерью с отцом Анна всегда общалась с удовольствием. Они наслаждались разговорами и доставляли друг другу много радости.

— Привет, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать дочь в щеку. — А я гадал, покажешься ли ты.

Она рассказала, где была, с кем виделась. Как обычно, отец слушал увлеченно и с интересом. Он никогда не говорил обидных слов про друзей Анны, не критиковал ее слова, осанку, прическу. Когда к ним подошла мать и встала рядом, скрестив руки на груди, Анна немедленно смутилась, и разговор, который прежде тек без всяких усилий, сделался вымученным и напряженным.

От внезапного звона разбившегося стекла Анна подскочила.

— Черт, — сказал Маркус и наклонился, чтобы собрать осколки пивной бутылки, которую уронил на каменную плиту. Анна принялась помогать. Она осторожно сложила осколки ему в ладонь, и Маркус понес их в мусорный бак.

— Прошу прощения, что напугал, — сказал он, вернувшись. — Ты чуть ли не на метр подпрыгнула.

— Господи, Маркус, не за что извиняться, — громко ответила Фрэнсис, привлекая общее внимание. Она говорила бодрым, звенящим голосом и широко улыбалась, чтобы никто не обвинил ее в жестокосердии.

— Анна боится даже собственной тени. Она всегда была нервной. До двенадцати лет, например, не могла спать одна. Очень неприятно и не то чтобы полезно для брачных отношений, сами понимаете. — Мать многозначительным взглядом обвела друзей. — Бедняжке снились ужасные кошмары, и она в полусне бродила ночью по дому. Ее никак не удавалось разбудить, и она несла всякую чушь про чудовищ, демонов и так далее. И ладно бы только в раннем детстве — но мы мучились до самого последнего времени! Однажды мы обнаружили Анну на балконе посреди ночи. Она рыдала, как безумная. Представляете, она внушила себе, что папу убило какое-то чудище. Мы целый час пытались объяснить, что все в порядке. Притом что отец стоял прямо перед ней!

Фрэнсис покачала головой и огляделась, широко раскрыв глаза от изумления, а потом положила руку на голову Анны и взъерошила ей волосы.

— Боюсь, Стивен избаловал дочку. Вырастил из девочки маленькую принцессу.

— Принцессу? — недоверчиво переспросила Анна. — Принцессу?!

— А разве нет? — сказала Фрэнсис. — Хотя… ты права. Не принцессу. Мы предпочитаем цветы, кажется? Так вот, ты папин любимый цветочек.

В слове «цветочек» отозвалось многолетнее негодование, и Анна увидела в глазах матери глубочайшее удовлетворение: она наконец свалила с себя это бремя. Когда-то Стивен подарил дочери маленькую статуэтку в виде цветка, которую сам слепил на одном из корпоративных мероприятий, предназначенных для того, чтобы сотрудники сплотились, вместе занимаясь какой-нибудь творческой деятельностью. Статуэтка была совсем простая, примитивный цветок с лепестками, покрытыми красной глазурью. Внизу отец подписал:

Он со смехом говорил, что ему недостает творческих способностей, и извинялся за неуклюжую поделку, но Анне сразу понравилась эта вещица. Она хранила ее до сих пор.

Внезапный порыв гнева смел все преграды и запреты, которые обычно делали Анну сдержанной и послушной. Она знала, что гости смотрят на нее, но не сумела удержаться. Девушка шагнула к матери и громко произнесла:

— Ты злишься, что мы с папой дружим! Ты просто завидуешь!

Фрэнсис наигранно рассмеялась, но Анна увидела в глазах матери тревогу и страх и на мгновение почувствовала опьянение властью.

— Неудивительно, что папа с тобой даже говорить не хочет! Ты ужасная, ревнивая женщина! Я тебя ненавижу, Фрэнсис! Ненавижу!

— Анна… — мать попыталась улыбнуться. — Тебе, похоже, шампанское в голову ударило.

Она прижала руку к груди, и Анна увидела, как у нее дрожат пальцы.

— Ты всегда была упрямой и трудной девочкой.