Мао Цзэдуну исполнилось 18 лет, когда руководимая Сунь Ятсеном Синьхайская революция свергла Цинскую монархию. Но суньятсенизм не увлек юного Мао. Он предпочитал тогда анархизм. Взгляды китайских анархистов эволюционировали к тем идеалам, которые излагались М. А. Бакуниным и И. А. Кропоткиным [26] . Мао подчеркивал превосходство анархизма над марксизмом: анархисты «не гнались за ощутимыми результатами, старались вначале поднять простой народ… Взгляды людей этой группы были более широкими, более глубокими. Они хотели… объединить все человечество в одну семью, сплотить все человечество общей радостью и дружбой… Во главе этой группы стоял человек, родившийся в России, звали его Кропоткин» [27] .

Когда в начале XX в. марксизм пришел в Китай, последний был слаборазвитой страной с полуфеодальным, полуколониальным обществом, но с оригинальным философским наследием и своеобразной культурой, с национальными стереотипами, выработанными конфуцианством. Марксизм понадобился Китаю, чтобы вывести его из многовекового кризиса, но условия познания и применения марксизма там во многом отличались от европейских.

Мао Цзэдун рано познакомился с «Манифестом Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса, однако всерьез занялся изучением марксизма лишь в 1933 г. и то по учебным пособиям, рассчитанным на массового читателя, так как тогда большинство классических произведений марксизма еще не было переведено на китайский язык, а иностранными языками Мао не владел. В его избранных произведениях более половины цитат, которыми он подкрепляет свои утверждения, являются извлеченными из древних и средневековых китайских источников, а ссылок на Маркса и Энгельса — около 4 %, причем большинство этих ссылок было сделано при подготовке его сочинений к печати в начале 50-х годов. Зачастую эти ссылки Мао просто поручал подбирать своим секретарям, в частности проф. Чэнь Бода.

С первых шагов на публицистическом поприще в апреле 1917 г. Мао Цзэдун говорил почти исключительно о возрождении былого величия Китайской империи. Путь к этому лежал через «возрождение духа военной доблести». Кредо силовой борьбы осталось для него главным навсегда. В 1929 г. на совещании Бюро ЦК КПК Мао было указано, что он не знает и не понимает марксизма-ленинизма [28] . От таких руководителей КПК, как Ли Дачжао, Цюй Цюбо, Пэн Бай, Baн Мин и Чжан Вэньтянь, Мао Цзэдун резко отличался тем, что не признавал интернационального характера марксистско-ленинского учения и делал упор на национальные особенности Китая, для которого, по его мнению, мог подойти лишь китаизированный марксизм [29] .Вообще по своей натуре Мао не мог быть явным адептом какого-либо учения: для него это означало остаться на второй роли. Основным методологическим положением Мао Цзэдуна являлось «обследование и изучение» конкретных ситуаций, он противопоставлял это «книжным знаниям» [30] .

В октябре 1938 г. на VI Пленуме ЦК КПК 6-го созыва Мао Цзэдун выступил с докладом «Место Коммунистической партии Китая в национальной войне» и сформулировал теорию применения марксизма в китайских условиях: «Коммунисты являются сторонниками интернационального учения — марксизма, однако марксизм мы сможем претворить в жизнь только с учетом конкретных особенностей нашей страны и через определенную национальную форму. Великая сила марксизма-ленинизма состоит именно в том, что он неразрывно связан с конкретной революционной практикой каждой данной страны. Для Коммунистической партии Китая это означает, что нужно научиться применять марксистско-ленинскую теорию к конкретным условиям Китая. Если коммунисты, являющиеся частью великого китайского народа, плотью от плоти этого народа, будут трактовать марксизм в отрыве от особенностей Китая, то это будет абстрактный, выхолощенный марксизм. Поэтому применять марксизм к конкретным условиям Китая, чтобы он во всех своих проявлениях непременно отражал китайскую специфику, то есть применять марксизм в соответствии с особенностями Китая, — такова задача, которую вся партия должна безотлагательно понять и решить. Нужно покончить с заморскими шаблонами, поменьше заниматься пустыми и абстрактными разглагольствованиями, сдать в архив догматизм и усвоить свежие и живые, приятые для слуха и радостные для глаза китайского народа китайский стиль и китайскую манеру. Отрыв интернационального содержания от национальной формы присущ людям, которые ничего не смыслят в интернационализме. Что же касается нас, то мы стоим за тесное соединение того и другого. В этом вопросе у нас имеются серьезные ошибки, которые нужно решительно преодолеть» [31] .

Тогда же Мао Цзэдун в качестве положительного кредо выдвинул тезис: «Винтовка рождает власть» и выступил с призывом, чтобы каждый коммунист усвоил эту истину [32] . «Располагая винтовкой, — утверждал он, — можно действительно создавать партийные организации, 8-я армия создала на севере Китая мощную партийную организацию. Можно также создавать кадры, школы, создавать культуру, создавать массовое движение. Все, что имеется в Яньани, создано с помощью винтовки, с помощью винтовки добывается все. Кое-кто над нами иронизирует, называя нас сторонниками теории всемогущества войны. Да, мы сторонники теории всемогущества революционной войны. Это неплохо, это хорошо, это по-марксистски». Данный тезис о всемогуществе вооруженных форм борьбы был заимствован Мао у идеологов гоминьдана и из опыта китайских милитаристов. Он говорил об этом: «Для Чан Кайши армия — это его жизнь»; «Есть армия — есть власть»; «Война решает все» — эти истины он прочно усвоил; «В этом отношении Сунь Ятсен и Чан Кайши являются нашими учителями» [33] .

После того как КПК стала правящей партией, Мао Цзэдуну пришлось, чтобы не утратить своего влияния, овладеть знаниями в области государственного устройства, экономики, национальной политики и международных отношений. Он стал создавать личную библиотеку. В ней, помимо полных собраний сочинений Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина и Лу Синя, имелись справочные и исторические произведения, переводы произведений мировой классики [34] . На посетителей эта библиотека производила большое впечатление. Рамки читательских интересов Мао постепенно расширялись: от общественных наук до естественных, от марксизма-ленинизма до работ буржуазных авторов, от древних текстов до современных, от китайских книг до иностранных. В круг его чтения вошли философия, логика, эстетика, религия, экономика, политика, военное дело, литература, история, география, естественные науки, техника. Мао не только много читал, но и призывал кадровых работников заниматься самообразованием и часто повторял: «Век живи — век учись» [35].

В КНР опубликовано пять томов «Избранных произведений» Мао Цзэдуна (работы, подготовленные до 1957 г.) [36] . Значительное число выступлений, интервью и заявлений принадлежали Мао и в последующее время, особенно в годы «культурной революции». Однако он не стал лидером в международном коммунистическом и рабочем движении, а остался теоретиком национального типа. Н. С. Хрущев вспоминал, что Сталин в 1949 г. при встрече в Москве с Мао спросил его, почему китайские коммунисты не заняли в свое время, т. е. в 1945 г., после капитуляции Японии, Шанхай. «Зачем нам было это делать, — ответил Мао Цзэдун, — если бы мы заняли этот город, мы должны были бы нести ответственность за пропитание шести миллионов его жителей». Когда Сталин рассказывал об этом в Политбюро ЦК ВКП(б), то спрашивал: «Какого типа человек этот Мао? Он называет себя марксистом, но не понимает большинства элементарных марксистских истин. Или, может быть, он не хочет понимать их»; Хрущев был согласен с такой оценкой [37] .

И до 1949 г., и после победы народной революции в руководстве KПK постоянно происходили столкновения, неизменно закапчивавшиеся трагически для тех, кто не соглашался с Мао Цзэдуном. В чем же причины этой постоянной конфронтации? Было бы неверно объяснять это только чертами его характера. Существенную роль играло и то, что Мао как главный теоретик KПK так и не смог дать идею, которая сплачивала бы коммунистов. Мысль о возрождении былого величия Китая не была оригинальной и предполагала сплочение на националистической основе, что противоречило убеждениям интернационалистов. Но Мао Цзэдун рассчитал, что всех, кто не будет разделять эти его взляды, можно обвинить в антипатриотизме и предательстве национального дела. Важную роль сыграл также тот факт, что Мао стал лидером партии отнюдь не демократическим путем. Кадровые работники партии знали многие «ходы» Мао в его борьбе за власть, что не прибавляло ему авторитета.