Шрифт:
– А на второй этаж можно попасть только по лестнице из холла?
– Совершенно верно, милорд. – Нахмурившись, дворецкий придвинулся ближе и с внезапным интересом, заострившим старческие черты, уставился в лицо визитера.
– Что такое? – полюбопытствовал Себастьян.
– Вы часом не бывали у нас раньше, ваша милость?
– Нет, а почему вы спрашиваете?
– Уверены, что не приходили к мистеру Эйслеру на прошлой неделе?
– Абсолютно уверен.
Поджав губы и насупив брови, Кэмпбелл подверг собеседника пристальному осмотру.
– Да, разумеется, вы правы. Теперь, по здравом размышлении, мне кажется, тот джентльмен был немного темнее и, пожалуй, на несколько лет старше, – да и не совсем джентльмен, если вы понимаете, о чем я, милорд. Но, как бы там ни было, нельзя отрицать, что означенный посетитель был похож на вас, словно родной брат… если мне позволительно заметить это, сэр.
ГЛАВА 9
Себастьян испытал странное ощущение: его словно обдало обжигающим потоком, который хлынул по венам, покалывая кончики пальцев и приглушая все внешние звуки. Будто издалека, он услышал вопрос старика-дворецкого:
– У вас часом нет брата, ваша милость?
– Брата? – Каким-то чудом Девлину удалось сохранить спокойный и ровный тон. – Нет, живых не осталось. – «По крайней мере насколько мне известно», – мысленно добавил он и намеренно свернул в сумрачную переднюю. – Так вы говорите, мистера Эйслера нашли здесь?
– Да, милорд. – Кэмпбелл отдернул выцветшие портьеры на выходивших на улицу окнах, наполнив комнату пылью и тусклым светом, полузатемненным мутным от времени толстым волнистым стеклом. – Лежал на спине вот на этом самом месте. Боюсь, ковер испорчен непоправимо.
Вытянутую и узкую переднюю, как и другие помещения в доме, переполняли разномастные предметы обстановки и искусства. Виконт узнал автопортрет Рембрандта и «Мадонну» Фра Филиппо Липпи [4] . Дальний край покрывавшего пол ковра, весьма похожего на бесценные шелковые изделия ткачей Исфахана [5] , был обезображен большим темным пятном, которое, по-видимому, еще не пытались отчистить.
Присев возле пятна, Девлин вдохнул приторный запах пыли и крови со слабым, но безошибочно узнаваемым привкусом несвежего сгоревшего пороха. Рана убитого явно обильно кровоточила, однако ни соседняя стена, ни мебель не были забрызганы. Себастьян поднял глаза:
4
Фра Филиппо Липпи(1406—1469) — флорентийский живописец, один из виднейших мастеров раннего итальянского Возрождения.
5
Исфаханявляется одной из старейших столиц ковроткачества в Иране. Особенность ковров Исфахана – это симметрия и сбалансированность узора: в центре рисунка располагается медальон, окруженный замысловатым растительным орнаментом. В XVI веке персидские ковры стали очень популярны среди королевских семей и аристократов Европы. За ними снаряжались специальные торговые экспедиции. Франция, например, тратила на закупку ковров огромные средства, что существенно подорвало ее экономику. Чтобы остановить отток денег из Франции, Генрих IV даже основал собственное ковровое производство.
– Как в точности лежало тело?
Дворецкий подошел и встал рядом:
– Как я и говорил, на спине, милорд.
– Да, но лицом к двери или от нее?
– Ну, голова была вот тут, – старик передвинулся с тяжеловесной медлительностью, размахивая тонкими руками, словно обрисовывая в воздухе положение тела, – а ноги там, ближе к порогу. Таким образом, полагаю, хозяин стоял лицом сюда, когда его застрелили – не правда ли, милорд?
– Вероятно, – согласился Себастьян, хотя на войне он видел достаточно смертей, чтобы понимать, что сила удара пули может развернуть человека и отбросить назад.
Виконт поднялся на ноги, обводя взглядом странную, сумрачную комнату. С таким нагромождением шкафов, скульптур, фарфора и картин передняя напоминала скорее кладовую или аукционный зал, нежели жилое помещение.
– А что, все комнаты здесь такие? – поинтересовался Девлин. – Я имею в виду, заставленные мебелью и произведениями искусства?
– По большей части, да. Видите ли, мистер Эйслер был вроде как коллекционером. Боюсь, миссис Кэмпбелл давно отказалась от попыток бороться со скапливающейся пылью. Люди постоянно… приносили хозяину разные вещи.
Со своего места Себастьян разглядел по крайней мере еще две картины Рембрандта, одного Караваджо и мраморное изваяние коня почти в натуральную величину, которое выглядело так, словно было вывезено из Константинополя рыцарями Четвертого крестового похода.
– Похоже, у мистера Эйслера весьма щедрые друзья, – обронил он, прокладывая путь через беспорядок в дальний конец комнаты. Почти всю заднюю стену занимал массивный старинный камин, украшенный великолепной резьбой с мифическими чудовищами и тяжелыми гирляндами фруктов и цветов.
– Интересный образчик, – отметил Девлин, останавливаясь перед камином.
– Хм. Говорят, дом возвели еще во времена Тюдоров, хотя из того, что мне известно, это могут быть досужие россказни.
Взгляд виконта упал на расположенную наискосок от камина вытертую черную кушетку, набитую конским волосом. Из-под кушетки выглядывали носки синих атласных туфелек.
– Не знаете, кому это может принадлежать? – поинтересовался Себастьян, кивая на них.
– Господи Боже, нет, – отвесил челюсть дворецкий. Опершись на закругленный подлокотник, он наклонился и достал дешевую пару женской обуви, украшенную аляповатыми фальшивыми пряжками и довольно поношенную.