– А-а.

Взгляды собеседников схлестнулись. Никто не произнес ни слова, да в том и не было нужды. Хотя один из них доводился сыном прелестной и ветреной графине Гендон, а второй – служанке из бара в Ладлоу, сходство между двумя мужчинами было столь же бесспорным, сколь и необъяснимым.

Выйдя из «Черного дьявола», виконт увидел женщину, которая ожидала в модном высоком фаэтоне, запряженном изящной белой кобылкой. Хотя прославленные каштановые локоны прятались под шляпкой в виде кивера, а лицо закрывала вуаль, Себастьян узнал бы Кэт Болейн в любом наряде.

Он на миг запнулся, ощутив тягостное стеснение в груди, но затем ступил на край тротуара и спросил:

– Откуда ты знала, где меня искать?

Вместо ответа Кэт повернулась к сидевшему рядом ливрейному груму.

– Обождите здесь, Патрик.

– Слушаюсь, мэм, – кивнул слуга, уступая свое место Себастьяну.

– Йейтс рассказал мне о твоем утреннем визите, – заговорила актриса, когда Девлин вспрыгнул на высокое сиденье. – Я хотела поблагодарить тебя за предложенную помощь.

– Бога ради, Кэт. Разве я мог не предложить? Почему, черт возьми, ты пошла к Гендону, а не ко мне?

Собеседница тронула с места лошадь, не сводя глаз с простиравшейся впереди улочки.

– Ты знаешь, почему.

– Если тебя беспокоит Геро, думаю, ты недооцениваешь ее.

Кэт промолчала, целиком сосредоточившись на задаче протиснуться между фургоном из пивоварни и телегой с углем.

– Ты не ответила, откуда узнала, где меня искать.

– Всего лишь удачная догадка. Йейтс говорит, будто Нокс занимался контрабандой товаров для Эйслера. Только он не знает, каких именно.

Девлин теснее перехватил сверток из промасленной ткани.

– По словам самого Нокса, это были книги. Необычные древние манускрипты, по большей части на греческом, латыни и иврите.

– Старинные книги? – недоверчиво покосилась спутница. – Но… для чего?

– Похоже, наш мистер Эйслер был кем-то вроде коллекционера.

– Он был негодяем.

– И это тоже.

Кэт резко свернула фаэтоном за угол.

– Ноксу что-нибудь известно об обстоятельствах смерти торговца?

– Утверждает, будто нет.

– Но ты ему не веришь.

– Джейми Нокса вряд ли можно назвать оплотом честности и надежности.

– Это правда.

Себастьян позволил себе обежать взглядом пленительные родные черты. Он полюбил Кэт, когда той исполнилось шестнадцать, а ему двадцать один. До чего же давно это было. Задолго до того, как интриги графа Гендона разлучили влюбленных – и не раз, а дважды. До того, как Девлин отправился воевать и увидел столько смертей, разрушений и дикой жестокости, что это едва не уничтожило в нем человечность и не иссушило его душу. До того, как Кэт, стремясь помочь Ирландии, своей родной земле, стала передавать секретные сведения французам. До того, как актриса вышла замуж за Рассела Йейтса, чтобы спастись от гнева мстительного лорда Джарвиса, грозившего шпионке пытками и ужасной смертью.

Девлин понимал, что брак Кэт никогда не был – и не мог быть – иным, кроме как фиктивным. Союз с самой красивой и желанной женщиной лондонской сцены стал для Йейтса тактическим ходом, призванным успокоить слухи о его предосудительных плотских предпочтениях; в обмен актриса оказывалась под защитой тех компрометирующих свидетельств, которыми Йетс располагал против Джарвиса. В этом браке отсутствовали как романтическая любовь, так и физическое влечение. Однако Себастьян знал, что за последний год супруги сделались добрыми друзьями. А Кэт всегда хранила верность друзьям.

И все же Себастьян не мог избавиться от чувства, что собеседницу тревожит что-то еще, какой-то нюанс, ускользавший от его понимания.

– Однажды ты намекнула мне, будто у Йетса есть доказательства против Джарвиса – доказательства, которые погубят барона, если откроются.

– Да.

– Тогда в его интересах позаботиться, чтобы с твоим супругом не случилось ничего плохого. Если кто и обладает достаточной властью, чтобы снять обвинения с Йейтса, то только Джарвис. Почему же он не сделал этого?

Актриса глубоко вдохнула, вопреки обыкновению выдавая свою тревогу.

– В чем дело? – спросил наблюдавший за ней Себастьян.

– Вчера вечером Джарвис приходил в тюремную камеру. Йейтс говорит, что он явился заверить, якобы никакой опасности нет.

– Но ты в этом сомневаешься?

Сжимая губы в тонкую линию, спутница покачала головой и повернула лошадь обратно на Бишопсгейт-стрит.

– Рассел считает, будто имеющиеся у него сведения могут защитить от Джарвиса нас обоих. А вот я не столь уверена.