– Расскажите мне о жене Томаса.

– Луиза де ла Поэр-Бересфорд. Ее дядя – граф Тирон, маркиз Уотерфорд.

– А кто ее отец?

– Какой-то священнослужитель. Да еще где – в Ирландии.

– Выходит, Томас Хоуп был для нее очень даже выгодной партией.

– Разумеется. Хотя я слышала, когда с Луизой впервые завели речь об этом союзе, пролились слезы.

– Старший Хоуп довольно… непривлекателен. Даже с его баснословным богатством.

– Верно. Но, по слухам, дело было не только в этом. Барышня питала привязанность к кому-то, совершенно неподходящему – внебрачному отпрыску ее дяди или что-то в этом роде. Вне всяких сомнений, семья никогда не позволила бы ничего подобного. Так что в конце концов девица сдалась и вышла за Хоупа.

– Достойно восхищения, – отметил Себастьян с явственным сарказмом.

– Здравомысляще, – нахмурилась на него тетка.

– Досадно, что леди, похоже, так и не прониклась нежными чувствами к египетским саркофагам – да и к самому Томасу Хоупу, если уж на то пошло.

– Действительно. Боюсь, она превратилась в одну из тех особ, которые убеждены, что раз уж они несчастливы, то должны посвятить свою жизнь старанию сделать всех остальных такими же.

– Не жалуете Общество по искоренению порока, да, тетушка? – ухмыльнулся Девлин.

– Я всегда говорила, что нет ничего зазорного в толике порока, если только не злоупотреблять им. По мне, лучше человек с капелькой безнравственности, чем с избытком ханжеского лицемерия.

Себастьян рассмеялся и отпил еще глоток эля.

– Насколько мне известно, у Луизы сейчас гостит юный кузен из Ирландии. Вы с ним не встречались?

Хмурый взгляд собеседницы прояснился.

– Как же, встречалась. Блэр Бересфорд. Очаровательный юноша. Столь же привлекательный, как его двоюродная сестра, но без этой Луизиной самодовольной болтовни. Но, должна заметить, мне не по душе тот военный, с которым мальчик водит дружбу.

– Имеете в виду лейтенанта Тайсона?

– Да, его. Может, он и видный мужчина, и, бесспорно, Тайсоны – старинное, уважаемое семейство. Но с этим молодым человеком что-то нечисто. И не проси меня объяснить, поскольку я не смогу.

Герцогиня допила чай, отставила чашку в сторону и припечатала племянника пристальным взглядом.

– А теперь ты не услышишь от меня больше ни слова, пока не скажешь, каким образом Хоупы могут быть причастны к убийству Эйслера. И не пытайся утверждать, будто дело не в этом, потому что я тебя знаю.

– Мне ничего не известно об их причастности.

– Ха. Искренне надеюсь, ты не собираешься подозревать каждого, кто когда-либо покупал драгоценности у этого ужасного старика.

– Господи милостивый, – слегка округлил глаза Девлин. – Тетушка Генриетта… А вы-то что у него приобрели?

Герцогиня подняла руку, чтобы снова поправить тюрбан, хотя в этом и не было необходимости.

– Чудный бриллиантовый браслетик, который я недавно надевала в приемный зал королевы – тот самый, из-за которого Клейборн поднял такую суету, когда увидел. Вообще-то, я не связывалась с Эйслером напрямую, однако в происхождении вещицы не сомневаюсь.

– А с кем же вы имели дело?

– С ювелиром по имени Джон Франсийон. У него магазинчик на Стрэнде. Кстати, я видела его там несколько дней назад.

– Франсийона?

– Нет, я видела Эйслера в магазине ювелира.

– Когда это было?

– По-моему, в субботу. Когда я вошла, они шушукались в задней части зала. Я бы и внимания не обратила, не обставляй торговец их дело с такой таинственностью.

– Поэтому вы, естественно, обратили особое внимание, – улыбнулся Себастьян.

– Ну да. Хотя мне удалось только краем глаза заметить штучку, о которой шла речь – по виду огромный сапфир. После ухода Эйслера я поинтересовалась у Франсийона, предназначен ли камень на продажу. Тот очень занервничал, когда понял, что я видела драгоценность, и умолял никому о ней не говорить. Я бы и не рассказала, – добавила герцогиня, – если бы старика не убили.

Поднявшись, Себастьян запечатлел громкий поцелуй на щеке родственницы.

– Тетушка Генриетта, не знаю, что бы я без вас делал.

– Куда ты? – спросила герцогиня, между тем как племянник направился к двери.

– Нанесу визит вашему Франсийону.

Дождь зарядил снова задолго до того, как Себастьян добрался до Стрэнда. Низкие тучи лишили город всех красок, оставив только серую: серые мокрые улицы, тусклый серый свет, серое небо. В воздухе висели сырой дух мокрого камня, угольный дым и острые запахи близлежащей реки.

Оставив лошадей на попечении Тома, Девлин нырнул под козырек с черной отделкой и четкой надписью золотыми буквами: «ФРАНСИЙОН». Виконт толкнул дверь, в магазине прозвенел колокольчик, и пожилой мужчина за прилавком, вешавший на стену ботаническую иллюстрацию какой-то экзотической лилии, запнулся и обернулся.