Двое изъ нихъ бросились къ мальчику, и въ тотъ же мигъ Мартынъ почувствовалъ себя связаннымъ по рукамъ и ногамъ.

Остальные солдаты, исполняя приказаніе своего начальника, подошли къ крестьянк и младшему ея сыну и, схвативъ ихъ за руки, потащили вонъ изъ избы.

— Куда вы ведете насъ? — прерывающимся голосомъ вскричала Марія, въ то время какъ Мартынъ длалъ невроятныя усилія, чтобы сорвать съ рукъ туго охватывающія ихъ веревки.

— Намъ приказано доставить васъ всхъ къ главному начальнику здшняго края, князю Рпнину, — отвтилъ сержантъ. — А больше мы ничего не знаемъ… Говорятъ, сама царица велла, чтобы вы были доставлены къ князю… Мы ослушаться не можемъ… Наше дло — исполнить приказъ.

Въ горницу ворвались шесть вооруженныхъ солдатъ…

У крыльца стояла крытая кибитка. Въ нее усадили маленькую семью и повезли по улиц Дагобена, гд было тихо и спокойно попрежнему, и никто не зналъ о бд, случившейся въ эту ночь съ бдной Маріей Скавронской такъ звали крестьянку) и ея двумя сыновьями.

НЕДЛЮ спустя посл того, какъ изъ маленькой деревушки Дагобенъ была увезена крестьянка съ двумя сыновьями, въ одной изъ пышныхъ залъ царскаго дворца въ Петербург происходилъ такой разговоръ:

— Ну, что? Ты исполнилъ, князь, мое приказаніе?

— Все исполнилъ, матушка-государыня… Уже сегодня утромъ, на зар, всхъ троихъ привезли къ намъ въ Петербургъ. И, какъ угодно было теб, государыня, никто въ Дагобен не знаетъ, гд они теперь…

— Спасибо, князь, спасибо!

Этотъ разговоръ происходилъ между императрицею Екатериною Алексевною и главнымъ ея министромъ и исполнителемъ ея приказаній, свтлйшимъ княземъ Александромъ Даниловичемъ Меньшиковымъ.

Это было 180 лтъ тому назадъ, вскор посл смерти императора Петра Великаго. Незадолго до своей кончины царь заявилъ, что такъ какъ у него нтъ сына-наслдника, который могъ бы стать царемъ, то онъ желаетъ, чтобы государствомъ управляла, посл его кончины, его возлюбленная супруга, царица Екатерина Алексевна.

И желаніе царя было исполнено: посл смерти Петра, знатные вельможи провозгласили вдову царя русскою императрицею и ршили, что она будетъ править государствомъ.

— Ты знаешь, князь, — снова обратилась императрица къ Меньшикову, — что я давно уже хотла, чтобы мои родственники находились здсь, при мн… Теб вдь извстно, князь, что по рожденію я такая же простая крестьянка, какъ и вс другіе жители Дагобена… Тамъ я родилась, тамъ прошло мое раннее дтство… Въ юные годы меня, по бдности, отдали въ семью лютеранскаго священника пастора Глюка. А когда русскія войска заняли нашу Лифляндію, я съ пасторомъ попала въ плнъ. Покойный мой великій супругъ, царь Петръ Алексевичъ, отличилъ меня и сдлалъ своею женою, сдлалъ русскою царицею… Онъ могъ выбрать себ въ жены знатную принцессу, но предпочелъ меня и не посмотрлъ на то, что я родомъ простая крестьянка… И изъ крестьянки и плнницы я стала супругой государя. Ставъ царицею, я не забыла, что у меня остались, тамъ, въ деревн, бдные. родственники. И вотъ я ршила, чтобы они были привезены сюда… Но все это приходится длать тайкомъ отъ людей, никто не долженъ пока знать, что у теперешней императрицы Всероссійской есть родственники простые крестьяне… И такъ уже много люди болтаютъ зря о моемъ происхожденіи… А если-бъ ихъ увезли открыто, весь Дагобенъ узналъ-бы, а за нимъ и вся Лифляндія, а этого нельзя. Не хочу я этого… — заключила государыня, строго нахмуривъ свои черныя брови. — А теперь, — произнесла она посл минутнаго раздумья, — прикажи, князь, дворцовому начальнику, чтобы онъ позаботился о нашихъ плнникахъ…

Пусть ничего не жалетъ… Пусть нарядитъ ихъ въ роскошныя платья и дастъ имъ полную свободу гулять по дворцу… Я увижусь съ ними случайно, чтобы не испугать ихъ какъ-нибудь… Ахъ, князь! Радуется мое сердце… Вдь родные они мн, брата Карла жена и дти… Никого нтъ у меня ближе ихъ на свт, князь!

На минуту лицо императрицы затуманилось. Точно легкое облачко покрыло его. И вдругъ, снова, оно озарилось чудной, ласковой улыбкой.

— Смотри же, князь, хорошенько распорядись насчетъ моихъ милыхъ плнниковъ, — произнесла государыня, протягивая князю руку для поцлуя, — я хочу, чтобы роскошью невиданной и почетомъ окружили съ этого дня и мальчиковъ, и ихъ мать и чтобы воспитатели занялись ими, научили ихъ, какъ надо вести себя въ царскомъ дворц и среди вельможъ. Исполнишь это, князь Александръ Даниловичъ?

— Исполню, государыня, все въ точности, согласно твоей вол,—почтительно кланяясь отвтилъ князь.

— И еще, — прибавила государыня, — скажи, кому слдуетъ, что я обоихъ моихъ плнниковъ ршила сдлать графами. Отнын они должны называться графами Скавронскими, а мать ихъ графинею. Понялъ, князь?

— Понялъ, государыня. Все будетъ исполнено, какъ ты приказать изволила.

И съ новымъ низкимъ поклономъ свтлйшій князь Меньшиковъ покинулъ кабинетъ императрицы.

НТЪ! Что же это за пытка такая! Заперли въ четырехъ стнахъ и морятъ насъ, точно гусей на убой передъ святками… Коли ршили казнить, такъ ужъ пускай казнятъ, только бы скоре… А то нтъ силъ сидть здсь дольше, ожидать.

Такъ сердитымъ голосомъ говорилъ 12-лтній Мартынъ Скавронскій, бгая по большой свтлой горниц, точно маленькій львенокъ, запертый въ клтку. Его мать сидла въ углу на лавк, сложивъ руки.

Съ тхъ поръ, какъ ее, съ двумя ея сыновьями, увезли изъ Дагобена, она почти все время проводила въ молитв, со страхомъ ожидая, что, не сегодня — завтра, ее разлучатъ съ ея дтьми.

Изъ Дагобена всхъ троихъ повезли прямо въ городъ Ригу, гд начальникъ края, князь Рпнинъ, веллъ ихъ привести къ себ.

— Васъ зовутъ Марія Скавронская? — спросилъ онъ сухо.

— Да, — чуть слышно отвчала бдная крестьянка.

— А тебя — Мартынъ Скавронскій? — спросилъ князь, обращаясь къ старшему мальчику.

— Да, меня зовутъ Мартынъ Скавронскій, а моего младшаго брата — Иванъ Скавронскій, и мы, — прибавилъ смло спрошенный, — никакой вины за собой не знаемъ, и ни въ чемъ не провинились… За что-же насъ увезли изъ Дагобена?