смелых

искусителей. Но, к счастью, та Церковь невидима для людей. Твой

подопечный

видит лишь недостроенное здание в псевдоготическом стиле на

неприбранном

строительном участке. Войдя же внутрь, он увидит местного

бакалейщика с

елейным выражением лица, а тот предложит ему лоснящуюся маленькую

книжку,

где записано содержание службы, которое никто толком не понимает, и

еще

книжечку в потертом переплете, содержащую искаженные тексты

разных

религиозных песнопений, в большинстве своем плохих и напечатанных к тому

же

мелким шрифтом. Когда он сядет на свое место и оглядится, он увидит как

раз

тех соседей, которых он избегал.

Тебе следует в полной мере их использовать. Пусть его

мысли

перескакивают со слов "Тело Мое" к лицам и обратно. При этом, конечно,

никакого значения не имеет, что за люди сидят на скамейках. Ты, может

быть,

знаешь, что кто-то из них -- великий воин в стане Врага. Неважно.

Твой

подопечный, слава нашему отцу, от природы глуп. Если только кто-то из

них

плохо поет, носит скрипучие сапоги, нелепо одет или отрастил

двойной

подбородок, твой подопечный легко поверит, что в религии этих

смешных и

нелепых людей должно быть что-то смешное и нелепое. Как ты знаешь, сейчас

в

голове подопечного обитает представление о "христианстве", которое

он

называет "духовным", но это сильно сказано. Его голова забита

хитонами,

сандалиями, доспехами, босыми ногами. Тот простой факт, что люди, окружающие

его в церкви, одеты по-современному, стал для него

(разумеется,

бессознательно) настоящим камнем преткновения. Не давай этому камню выйти

на

поверхность и не позволяй подопечному спрашивать себя, какими же он желал

бы

видеть прихожан. Следи за тем, чтобы все его представления были

посмутнее:

потом в твоем распоряжении будет целая вечность, и ты сможешь

развлекаться,

наводя в нем ту особую ясность, которой отличается ад.

Максимально используй разочарование и упадок, которые

неминуемо

настигнут его в первые же недели по обращении. Враг попускает

это

разочарование на пороге каждого человеческого дела. Оно появляется, когда

мальчик, зачарованный историей Одиссея, начинает учить греческий. Оно

же

появляется, когда влюбленные поженились и учатся жить вместе. Во

всяком

человеческом деле есть переход от мечтаний к действительности. Враг идет

на

риск, связанный с этим разочарованием, так как лелеет надежду, что

эти

отвратительные маленькие создания станут его свободными

приверженцами и

служителями. Он вечно называет их "сыны", с упорным пристрастием унижая

весь

духовный мир неестественной любовью к двуногим. Не желая лишать их

свободы.

Он отказывается силой вести их к целям, которые поставил перед ними.

Он

хочет, чтобы они "шли сами". Здесь-то и кроются наши возможности. Но

помни,

что здесь же скрыта и опасность для нас. Уж если они пройдут

благополучно

через период сухости, они будут меньше зависеть от своих эмоций и

искушать

их станет труднее.

До сих пор я писал тебе так, словно люди, сидящие на соседних

скамьях,

не дают никаких разумных поводов к разочарованию. Когда же твой

подопечный

знает, что дама в нелепой шляпке -- страстная картежница, а

человек в

скрипучих сапогах -- скряга и вымогатель, твоя задача много легче. Ты

просто

мешай ему думать: "Если я, такой, какой я есть, могу считать

себя

христианином, почему недостатки моих соседей по скамье

доказывают, что их религия -- просто лицемерие и привычка?"

Ты

спросишь, возможно ли, чтобы столь очевидная мысль миновала его?

Возможно,

дорогой Гнусик, вполне возможно! Обращайся с ним поразумнее, и это просто

не

придет ему в голову У него еще нет прочной связи с Врагом, а потому

нет

истинного смирения. Сколько бы он ни говорил о своей греховности, даже