Еще одна деталь, агенту Третьего отделения вряд ли известная: среди собравшейся на площади публики наверняка был студент Александр Васильевич Долгушин, обвинявшийся по нечаевскому делу, но судом оправданный.

В 1875 году уже он стал главным действующим лицом нового действа на Зимней Конной: здесь состоялась гражданская казнь так называемых долгушинцев, участников кружка, которым Александр Васильевич руководил и который распространял среди крестьян вольнодумные прокламации. Приговор Долгушину был вынесен летом 1874 года, однако церемония гражданской казни задержалась и осуществлена была лишь весной 1875 года, в два приема.

8 часов утра 5 мая привели в исполнение приговор над самим Долгушиным, а также Львом Адольфовичем Дмоховским и Дмитрием Ивановичем Гамовым. «Публики присутствовало весьма мало, все прошло тихо и спокойно»: лаконичная пометка в отчете Третьего отделения.

Зато на следующий день, 6 мая, события на Зимней Конной развернулись бурные. Осужденный Иван Иванович Папин вел себя на эшафоте сдержанно, а вот его товарищ Николай Александрович Плотников обратился к публике с призывами: «Долой царя, долой бояр, князей, долой аристократов! Мы все равны, да здравствует свобода!» Когда осужденных увозили, демократическая молодежь бросилась следом; тринадцать человек были задержаны. Известны некоторые имена попавших тогда под арест: Семен Геллер, Захар Картахидзе, Анатолий Коган, Ольга Мищенко, Иван Хартахуров, Александр Холмский. В полном смысле слова интернациональный состав.

Ремарка в скобках: долгушинский процесс привлек пристальное внимание Федора Михайловича Достоевского, а его обстоятельства в преломленной форме отразились в его романе «Подросток».

Публичная гражданская казнь участников долгушинского кружка стала последней такой церемонией в петербургской истории. Удостоверившись снова в том, что зрелище, призванное вразумить и предостеречь, разжигает лишь еще большие эмоции, Третье отделение выступило с инициативой отказаться от публичных гражданских казней. Обряд лишения прав предлагалось совершать на тюремном дворе в присутствии чинов судебного ведомства и немногочисленных заранее отобранных представителей городского и земского управлений.

Некоторое время власть колебалась, однако 25 февраля 1877 года был наконец издан циркуляр «департамента полиции исполнительной», которым рекомендовалось не совершать над политическими преступниками обряда публичной гражданской казни. А 22 мая 1880 года император Александр II высочайше утвердил представленное ему мнение Государственного Совета: «Приговоры над осужденными к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжные работы или на поселение приводятся в исполнение без соблюдения порядка публичной казни».

Гражданская казнь ушла в прошлое, само слово «казнь» стало теперь употребляться в одном смысле: казнь смертная.

Затишье подошло к концу: новую череду смертных казней открывает экзекуция, учиненная весной 1879 года над подпоручиком Владимиром Дмитриевичем Дубровиным. Сын петербургского чиновника, человек атлетического телосложения и стойких революционных наклонностей, он и во время армейской своей службы не оставлял рискованных помыслов, планировал создать военную террористическую организацию — или же, напротив, оставить службу и «уйти с целью пропаганды на Волгу чернорабочим».

Арест Дубровина состоялся 16 декабря 1878 года в Старой Руссе. При обыске у него нашли запрещенную литературу и оружие. Из жандармских рапортов известно, что, когда арестованного вывели на улицу, подпоручик «обратился к собравшемуся народу со следующею речью: «Братцы, меня арестовали за то, что я защищаю свободу… Царей да императоров, которые податями высасывают вашу кровь, следует убивать…»»

С этим свидетельством примечательным образом перекликаются строки из письма Федора Михайловича Достоевского обер-прокурору Синода Константину Петровичу Победоносцеву, отправленного в мае 1879 года из той же Старой Руссы: «Взяв в объект хотя бы лишь один полк Дубровина, а с другой стороны — его самого, то увидишь такую разницу, как будто бы существа с разнородных планет, между тем Дубровин жил и действовал в твердой вере, что все и весь полк вдруг сделаются такими же, как он, и только об этом и будут рассуждать, как и он. С другой стороны, мы говорим прямо: это сумасшедшие, и между тем у этих сумасшедших своя логика, свое учение, свой кодекс, свой бог даже и так крепко засело, как крепче нельзя».

И вот же интересное дело: соратники и близкие друзья Дубровина, совпадавшие с ним в политических убеждениях, никакого сумасшествия в нем не видели.

13 апреля 1879 года Петербургский военно-окружной суд приговорил подпоручика к смерти через повешение. Удивительная суровость правосудия к человеку, только лишь замышлявшему действия против власти, но ничего в реальности не совершившему. Видимо, под сильным впечатлением находились судьи от недавнего очередного покушения на Александра II: 2 апреля 1879 года прямо на Дворцовой площади в царя стрелял Александр Константинович Соловьев — и хотя промахнулся, но подтолкнул власть к жестким мерам.