— Ты, похоже, тот самый редкий единорог, сочетающий и то, и другое. — Дара вытащила из заднего кармашка джинсов небольшую картонку. — Позвони, когда заскучаешь. Может, я даже уговорю тебя дать мне сесть за руль этой брюнетки.

Я редко связываюсь с такими самоуверенными женщинами, предпочитаю, чтобы процессом обольщения руководил я, но карточку с номером всё же взял — может, и позвоню как-нибудь. Только пусть не надеется, что я пущу её на водительское место в моей машине — ни одна моя любовница такого не заслужит.

— Посмотрим, Дарина… Держи телефон включенным, — я подмигнул ей и полез обратно в салон.

— А ты долго не тяни с этим, — ответила она и тоже скрылась в своей машине.

Выбрался из этой дорожной кишки я только через полчаса, спалив сотню нервных клеток. Телефон ещё не разрывался от звонков отца по поводу опоздания, но я не тешил себя надеждой, что они с дедом сами опаздывают. Больше чем уверен, что меня ждут и накапливают энергию для шторма.

Так оно и было. Въехав во двор своего дома, первое, что я увидел — это внушительный зад отцовского "Мерседеса". Его хозяин разговаривал по телефону, его заслоняли два телохранителя, а в десяти метрах от этой компании стоял генерал Литвинов, вертя в пальцах тренажерное резиновое кольцо — ему приближался седьмой десяток лет, и он упорно — и успешно — сражался с физиологическими изменениями. Я припарковался рядом с ними — потом заеду в гараж, ничего страшного — и вылез из машины.

Отец и дед повернулись ко мне практически синхронно.

— Добрый вечер, Матвей, — первым нарушил повисшую тишину папа.

— Хм… ладно, добрый. — Кто знает, может, это намек, что всё не так ужасно. — А почему вы тут, а не в квартире? Тем более что я опоздал на… — я глянул на часы, — блядь… намного.

— Потому что туда мы можем попасть только вместе с тобой, как безоговорочно заявила нам некая женщина, находящаяся по другую сторону двери, — ответил дед, смотря на меня с непроницаемым выражением. Мария Валентиновна… уважаю, стальные яйца у женщины! — Тебе же ясно было сказано, что мы приедем к пяти.

— Прости, но ты забыл предупредить двух придурков, расшибившихся на перекрестке!

— Телефон для этого есть, чтобы позвонить и объяснить.

— И что, вы бы развернулись и уехали? Если да, то я в самом деле упустил отличный шанс избежать кучи проблем.

Отец решил пока не встревать в наш с дедом разговор — хоть у него были хорошие отношения с тестем, проверять их на прочность не стоило. Я остался один на один с ним.

— Ответь мне, Матвей, почему я здесь? — задал странный вопрос генерал.

— Потому что твоя дочь не умеет держать рот на замке?

— Не смей так говорить о матери! — повысил голос дед. — Я здесь из-за тебя и из-за того, что вот ты-то не умеешь держать штаны застегнутыми! В этом моя дочь не виновата!

— Я сам бы со всем разобрался, ей было не обязательно впутывать тебя.

Дед отдернул пальто тем же жестом, которым он поправлял форму, взглянул на моего отца, потом снова на меня.

— Сам бы со всем разобрался? Внук, ты не диван решил продать. Это ребёнок!

— Я знаю! — рявкнул я в ответ. — И представь, я уже неделю имею дело с этим ребёнком! И он ещё жив, так что не так я бездарен!

Дед покачал головой и отвернулся. Видя, что уже можно, вступил отец:

— Кто сейчас в твоей квартире?

— Няня. Что, об этом мама не рассказала? Преподнесла все так, словно я совершенно безголовый тип?

— Нет, Матвей. Просто я уточнил, потому что та женщина не представилась.

— При всем твоем гневе по отношению к ней, твоя мать любит тебя, — вновь заговорил дед. Сейчас его голос звучал спокойно и не пугающе. — И она рассказала мне о девочке не для того, чтобы я оторвал тебе голову. Наоборот, она описала тебя как очень ответственного теперь мужчину.

— Да? — скептически приподнял я брови.

— Да. Я бы не подумал, что ты расскажешь все сестре, зная, что рискуешь вызвать её гнев, что решишься брать дочь на работу, совершенно серьезно отнесешься к выбору няни, делая упор на качество, а не на внешность, как всегда бывало в остальных делах. Ты совершил огромный шаг по пути взросления, и мать указала именно на это.

— Её огорчило лишь твоё желание отдать девочку в другую семью, — добавил мой отец.

Я присел на капот "Мазерати" и положил барсетку рядом.

— Папа, я не могу оставить её. Хотя бы ради неё самой, если вы не захотите слушать обо мне.

— О тебе мы слушали все двадцать два года, достаточно, — кивнул дед.

— Из меня отец не то что никудышный — я и "отец" — понятия, взаимоуничтожающие друг друга. Ей будет плохо со мной.

— Твоя правда, — вновь поддержал меня он.

— Почему будет плохо? — одновременно с ним спросил папа.

— Потому что для отцовства нужны жертвы! А я не готов их нести! Последние два вечера я приезжал домой выпивший, потому что не мог отказаться от возможности заехать в тот или иной бар или клуб, где мне встречались девушки, желающие моего внимания. Разве так поступил бы хороший отец? А секс? Я пять раз давал себе волю за эти неполные три дня, не считая понедельника. Останься Ариадна со мной, этому придется положить конец — но я не могу этого делать.