Что-то уже невразумительно, но монотонно бормоча, Медди стал вдаваться в подробности своих увеселений, а затем вдруг резко дернулся вперед, схватил Кенокета за грудки и одним резким броском вышвырнул его из куста, на освещенное пятно поляны.

Падение вышло эффектным. Пролетев пяток метров, Алас, словно мяч для старинной игры в боулинг, протаранил головой пирамиду рюкзаков и оружия, остановившись лишь у противоположенной стороны опушки.

Появление нового участника беседы, сильно оживило "пикник". Томпс и незнакомый наемник вскочили с мест, нацелив на Аласа автоматические пистолеты, с которыми, в отличие от винтовок они не расставались, наверное, никогда.

Медди по-звериному улыбнулся, даже скорее оскалился.

– Я заметил его пару минут назад. Видимо он как-то выследил нас, хотя его попытки быть незаметным - явно требуют тренировки.

– ТЫ подпустил его к нам, это ТВОЯ вина, - упрекнул Медди дворянин.
– Он и так знает слишком много, а теперь...

– Какая разница, - отмахнулся Медди, начиная терять свой человеческий облик. В его руках блеснул нож, самый обыкновенный, с простым металлическим лезвием.
– Нам просто меньше работы. Жертва сама пришла на заклание. Извини друг, - мерзко усмехнувшись, обратился он к Изгою.
– Это моя работа.

– Не стоит!
– резко остановил его Томпс.
– Он мой, уж слишком много бед он принес монсеньору. Я должен расплатиться с ублюдком.

Легко выцелив полуоглушенного Аласа в куче вещей, дворянин трижды нажал на спуск. Огненные снаряды хищно вжикнули, прожигая воздух, и вонзились в плоть Изгоя. Две из них попали в дрогнувшее сердце, третья в живот. У Кенокета не было ни единого шанса...

Судорожно хапнув побелевшими губами воздух, Алас резко дернулся в предсмертной агонии, словно пораженный случайной молнией. Еще секунду его пробитое сердце разгоняло кровь по молодому телу, а затем - остановилось. Мгновением спустя потух огненный взор, а за ним и разум Аласа угас. Изгой - умер.

– Проверь его!
– приказал Томпс, разочарованному отобранным развлечением Медди.

Бывший агент спрятал нож, подошел к Аласу и пнул его бренное тело, затем проверил пульс, хмыкнул.

– На этот раз ему не повезло. Он готов.

– Отлично, - кивнул дворянин.
– Оттащите его тело в лес. Там им быстро займутся татры. Они приберут за нами следы. И быстрее! Мы не должны упустить его товарищей. Они нам тоже нужны!

ГЛАВА 10 ЖАЛКАЯ ЭПИТАФИЯ

На плацу академии были построены все курсы, словно на параде. Вот только повод был невеселый. Да и вообще - любая смерть это не время для шуток.

На трибуне, в окружении сотен кадетов возвышался Файр Вагдас Третий - новый директор "Космоса". Высоко над его головой, насколько позволял защитный энергоколпак, парили Дрейки, кругом царило чувство уныния и серости.

Эффекта "Эмо" картине добавлял еще и мелкий, моросящий дождь - большая редкость на Риллаке. Но... погоду не выбирают. Однако ни один из присутствующих не жаловался на судьбу хотя бы потому, что в отличие от покойного он был все еще жив. А это, согласитесь, не мало!

Слегка дерганый глава академии, положив руки на подлокотники постамента, проникновенно, истинно по-дипломатически прискорбно отдавал последнюю словесную дань недавно почившему молодому Изгою.

– Я знаю, - нудно тянул Вагдас, - он был хорошим кадетом. Я уверен, что он был и отличным другом. Однако судьба не щадит никого, каждый из нас мог быть на его месте. Но теперь... уже поздно, что-либо говорить....

Речь нового директора становилась все напористей, жалостливее. Он говорил и говорил о том, что Алас сделал, что мог бы сделать и что, несомненно, сделал бы, если бы остался в живых. Слова Вагдаса эхом повторяли десятки динамиков, как на территории академии, так и в нескольких местах за ее пределами. И не было конца этой панихиде. И казалось, что весь мир оплакивает Кенокета. Хотя, на деле, истинно о нем скорбели лишь его немногие друзья...

– Ну, как тебе?
– спросил Стипс, принимая из рук болезного голопланшет.
– Честно говоря, я думал, что будет большее прощание... минут на сто пятьдесят или даже двести. А тут, - он глянул на хронометраж ролика, - всего тридцать семь. М-да, экономия в новом правлении. Хотя, в целом очень жаль Кенокета...

– Мне тоже, - поморщился от боли Алас.
– Вот только я вроде бы еще жив... Или нет?

Стипс скосил на него хитрый взгляд, не сумел сдержать хищной ухмылки.

– Ты - жив, а Кенокет - нет! Он официально мертв для всех. И останется таковым, наверное, навсегда.

– Но... но, что произошло?
– Изгой попытался подняться на кровати, но был вынужден пресечь эти попытки - все тело болело, присутствовали признаки окоченения, будто это реально был труп.
– Плохо помню все произошедшее... туман... выстрелы... боль...

Сержант тяжело вздохнул.

– Я тоже знаю немногое. О твоих... э... проблемах мне поведал датчик жизнедеятельности, который мы скрытно закрепили на тебе после недавних событий. И потому как только он сообщил мне о сбоях в работе твоего сердца, я как мог быстро выдвинулся в запеленгованный сектор! Но... опоздал.