• мы способны ставить перед собой достижимые цели (я знаю, куда хочу прийти);

• мы способны решить, как достичь этих целей, не теряя при этом гибкости и умея находить обходные пути (я знаю, как добраться до цели. Я настойчив, и если что-то не получится, я смогу справиться с разочарованием и попробовать снова);

• мы верим в себя (я могу это сделать).

Таким образом, надежда – это сочетание четкого целеполагания, стойкости и упорства, с которыми вы идете к достижению намеченного, а также веры в свои возможности.

Скажу кое-что еще: надежда – умение приобретаемое! Снайдер считает, что оптимистичное, ориентированное на достижение целей мышление мы перенимаем у других людей. Дети, например, учатся ему на примере своих родителей. Согласно Снайдеру, для этого отношения между родителями и детьми должны быть построены на доверии, последовательности и внятных правилах. Уверенность в том, что я способна научить своих детей не отчаиваться, делает меня сильнее. Это не игра в кости. Это сознательный выбор.

К исследованию Снайдера я могу добавить, что интервьюируемые, считающие себя оптимистами, называют среди своих жизненных ценностей настойчивость и трудолюбие. Наша культура проповедует убеждение, что все должно даваться легко, просто и весело – а это несовместимо с надеждой! Это вселяет в нас безнадежность. Когда мы сталкиваемся с чем-то сложным, с тем, что требует от нас много времени и сил, мы сразу делаем вывод: «Все должно быть проще… Это не стоит моих усилий». Или же говорим себе: «Это должно даваться легче. Мне так сложно, потому что я неудачник». Целеустремленный и оптимистично настроенный человек говорит себе: «Тяжеловато, конечно, но у меня все получится».

С другой стороны, тем, кто верит, что все стоящее дается через боль и страдания, я могу сказать, что это пагубный подход. У меня отлично получается загонять свою цель в угол и травить ее, пока она не сдастся. Так что урок я усвоила, возмущаясь и негодуя. До этого исследования я верила, что без крови, пота и слез ничего важного в руки не дается. Я в очередной раз ошибалась.

Мы учимся такому мышлению, когда понимаем, что некоторые достойные начинания требуют времени, сил и совсем не приносят удовольствия. Но вместе с этим нужно помнить, что, если процесс достижения цели вдруг оказался легким, быстрым и приятным, это не делает ее менее важной. Если мы хотим обрести веру, нам нужно быть упорными и гибкими. В основе веры лежат спокойное отношение к разочарованиям и целеустремленность.

Я преподаю и занимаюсь научной деятельностью в колледже, и поэтому мне приходится проводить значительную часть времени среди учителей и директоров. В течение двух последних лет меня все больше беспокоит, что мы воспитываем детей, которые не переносят разочарований и искренне верят в то, что все должно быть им доступно по праву рождения. Это совсем не то, что вера в свои силы. Вместо того чтобы действовать с убеждением «я знаю, что я смогу», наши дети живут по принципу «я заслуживаю это просто потому, что я этого хочу». Боязнь разочарований, уверенность, что все должно само идти к тебе в руки, и давление со стороны – гарантированный рецепт появления чувства безнадежности и неуверенности в себе.

Безнадежность опасна, потому что она рождает чувство бессилия. Часто мы думаем, что сила, как и вера, – это нечто отрицательное. Мы не правы. Лучшее определение понятию «сила» сумел дать Мартин Лютер Кинг, сказав, что сила – это способность изменять действительность. Если мы сомневаемся, нужна ли нам сила, давайте спросим себя: «Как мы себя чувствуем, когда не верим, что способны что-то поменять в своей жизни?»

Бессилие опасно. Для большинства из нас неспособность изменить существующее положение дел чревата чувством отчаяния. Для того чтобы преодолеть страх и сомнения, нам нужны устойчивость, духовность и вера. Если мы хотим жить в любви и гармонии с собой, нам нужно поверить, что все зависит только от нас.

Воспринимать мир критически – значит проверять, насколько реалистичны требования и ожидания, которые рождены чувством собственной неполноценности. Просыпаясь, мы попадаем под обстрел стереотипов и моделей поведения, который не заканчивается до поздней ночи. Объявления в газетах и журналах, телевизионная реклама, музыка, кино – все это навязывает нам представления о том, как мы должны выглядеть, сколько весить, сколько раз в неделю заниматься сексом, как воспитывать детей и обставлять квартиру, какой автомобиль должен быть. Поток требований социума захлестывает нас с головой, и, по-моему, никто не способен спастись. Полностью отгородить себя от влияния медиа – все равно что пытаться не дышать, чтобы не вдыхать загрязненный воздух. Не поможет.

В нашей природе заложено опираться на визуальное восприятие. Поэтому жить в нашем подправленном, отретушированном мире очень опасно. Если мы не хотим быть жертвами, постоянно сравнивающими свои обычные жизни с идеальными журнальными картинками, нам нужно постоянно задаваться вопросом: «Насколько реалистично то, что мы видим?» Мы должны дать себе ответы на следующие вопросы:

1. Реально ли то, что я вижу? Что на этих изображениях – настоящая жизнь или чья-то фантазия?

2. Отображают ли эти картинки здоровую гармоничную жизнь или же они превращают мои тело, семью и отношения в предмет потребления?

3. Кому выгодно, чтобы я посмотрел на эти картинки и расстроился? Подсказка: сюда всегда вовлечены деньги и/или власть.

Критическое восприятие существенно не только для развития устойчивости, это также один из четырех элементов иммунитета к стыду. Стыд – словно увеличительная линза на объективе камеры. Под его прицелом мы видим только себя – неидеального, слабого и страдающего. Мы думаем: «У меня одной из джинсов торчат бока. У меня одной непослушные, неконтролируемые, вечно орущие дети. Только я не занимаюсь сексом 3–4 раза в неделю (с моделью мужского белья Calvin Klein). Со мной явно что-то не так. Я одна такая».