— Мне надо идти, — сказала Шарлотта, делая все возможное, чтобы не смотреть на мистера Эшкрофта. Она усилием воли отвела свой взгляд от его каре-зеленых глаз, в тот момент потемневших и пронзительных, и от пыльных светло-каштановых волос, которые падали на его загорелый лоб. Она не могла позволить себе смотреть на его грудь, на его четко очерченные мышцы под поношенной рубашкой и кожаным жилетом. Она видела эти мышцы, эту кожу, это тело ночью, когда закрывала глаза, видела в своих снах, когда уставала бороться с собой. И в течение дня она старалась думать о чем угодно, а не вспоминать без конца аромат этого мужчины, прикосновения его пальцев, вкус его губ на своих губах.

Его губы сложились в понимающую полуулыбку, и в этот миг Шарлотта почувствовала, что еще немного, и она начнет ненавидеть этого мужчину, потому что он, казалось, знал ее мысли лучше, чем она сама.

— Зачем? — спросил он. Его глаза потемнели, когда он разглядывал ее тело. Она чувствовала, что ее соски набухали каждый раз, когда дыхание мистера Эшкрофта замирало. А когда его взгляд, наконец, достиг ее бедер, она почувствовала, что страстно желает его.

— Я пришел сюда по одной простой причине, — сказал он глубоким голосом.

Шарлотта не смела взглянуть на него.

— И эта причина?.. — спросила она, чувствуя трепет и представляя, как он произнесет запретные слова: «Я пришел за тобой, чтобы снова взять тебя на руки. Я пришел за тобой, чтобы поцеловать тебя. Я пришел за тобой, чтобы услышать, как ты вздыхаешь у моей шеи, потому что знаю — это означает, что ты хочешь меня так, как никогда и никого не хотела».

— Сегодня я возглавляю группу охотников, — сказал он. — И хочу узнать, что бы вы хотели… что бы вы больше всего хотели заготовить для поездки — вяленой оленины или мяса бизона?

В ответ Шарлотта рассмеялась.

— Я вижу, вам уверенности не занимать, мистер Эшкрофт. Большинство мужчин будут довольны уже тем, что просто вернутся в лагерь, даже вообще без мяса.

— Большинство мужчин не станет нести с собой в лагерь мясо для Шарлотты Далтон.

Ей пришлось посмотреть ему в глаза. Она должна была сказать ему правду, потому что она была многим ему обязана. Сказать хотя бы часть правды.

— Я никогда не буду встречаться с мужчиной, мистер Эшкрофт. Мое супружество было ошибкой, и больше я ее не повторю.

Его глаза потемнели.

— Вашей единственной ошибкой был неправильный выбор мужа, Шарлотта…

— Фрэнсис был добрым человеком, — вставила она.

— Я никогда не пытался это отрицать. Он мог бы быть идеальным супругом для другой женщины, но он не был идеальным мужем для вас.

Люк коснулся рукой ее подбородка, и она ощутила его аромат: смесь солнца, дыма и мускусного запаха пота. Он провел большим пальцем по линии ее губ, затем раздвинул их нежно и медленно.

— Вы заслуживаете, чтобы вас сделали счастливой, Шарлотта.

Она чувствовала себя проклятой и желанной, уничтоженной жаром, который, казалось, охватил каждую клеточку ее тела. Она не могла ни разговаривать, ни дышать без усилия, она задыхалась. Она чувствовала, что ее сердце колотится, — бьется о ее грудь изнутри — и она спрашивала себя, слышит ли его удары мистер Эшкрофт.

— И вы намерены сделать меня счастливой? — спросила Шарлотта, Голос ее прозвучал хрипло и резко. Она знала, что должна уйти от этого мужчины, но что-то удерживало ее рядом с ним. Мистер Эшкрофт умел с помощью одного самого легкого прикосновения заставить ее тело трепетать, словно он прижался к ней всем телом, причем оба они были абсолютно голыми. Он знал, какие слова добавят жара и живости ее воображению. Он знал, как заставить ее хотеть его, как заставить ее потерять дыхание, голос, рассудок…

А Шарлотта знала, что не должна позволить этому случиться, ведь это было неправильно. Она смотрела мимо мистера Эшкрофта на пышные качающиеся травы прерий, окрашенные солнечными лучами в огненно-красный цвет и горевшие жизнью, загадкой, надеждой. Ее судьбой был Запад — приключение, которое она лелеяла глубоко в своем сердце и в своих мечтах. Она не принадлежала никому, кроме Люсинды и ребенка, который скоро появится на свет. Она принадлежала только семье и никому другому.

— О чем именно вы думали, когда думали обо мне? — спросил он, обнимая ее. — Странно, что у вас возникли такие мысли.

Она почувствовала, как на уровне живота в нее уперлось что-то твердое и горячее. От этого ощущения у нее перехватило дыхание.

«Проницательные» — единственное слово, приходившее ей на ум, когда она видела его глаза. Она уже знала, что он без труда читает ее мысли. Но теперь она обнаружила, что он так же легко угадывает и желания ее тела. Он знал, что в ее самом тайном, интимном месте она была влажной, горячей и возбужденной. Знал, что, когда она смотрела ему в глаза, она больше не могла думать ясно, словно погружалась в доставляющий бесконечное удовольствие сон.