— Нехорошо подкрадываться вот так, бесшумно, — сказала она, не глядя на мистера Эшкрофта.

— Иногда это необходимо, — ответил он. — Этому я научился у моих друзей-индейцев во время своей последней поездки.

Тип почему-то покачал головой и, не оглядываясь, заковылял прочь.

Шарлотта улыбнулась и бросила взгляд на мистера Эшкрофта.

— Думаю, Тип хотел сказать «спасибо», — сказала она. — Но он выглядит лучше, правда?

Мистер Эшкрофт засмеялся.

— Намного лучше, чем если бы за его лечение взялся я.

Шарлотте до смерти хотелось расспросить мистера Эшкрофта о Западе, чтобы узнать, наконец, был ли он воплощением ее мечты о свободной жизни, как о нем рассказывали люди. Если на западных землях так хорошо, что заставило Люка Эшкрофта снова вернуться на восток?

Они вместе вслед за Типом шагнули в ночь. Люк заговорил первым.

— Вы выходите из палатки вечером, это опасно, — сказал он. — Вам следовало бы спать, вместо того чтобы беспокоиться о быке.

— Тогда я могу то же самое сказать и о вас, — сказала Шарлотта, — хотя я сомневаюсь, что вы беспокоились о несчастном старом Типе.

Мистер Эшкрофт слегка улыбнулся.

— Я пообещал Зику, что буду присматривать за ним.

Шарлотта вздохнула. Странно, но когда она была рядом с мистером Эшкрофтом, ей всегда хотелось говорить о том, что она чувствовала.

— Мне пришлось уйти, чтобы не слышать глупых слов моего глупого зятя, — сказала она. — Еще немного, и я сказала бы ему то, что огорчило бы мою сестру.

Мистер Эшкрофт нахмурил брови.

— О чем вы?

— Ах, вы бы смогли понять, почему Люсинда боится рожать ребенка, если бы знали ее так, как я, мистер Эшкрофт!

— Люк, — сказал он. Шарлотта сделала глубокий вдох.

— Люк, — послушно повторила она, чувствуя, будто выплывает на глубокое место и дно резко уходит из-под ног. — Люсинда всегда была трусишкой, частично оттого, что наш отец был очень грубым, очень жестоким человеком. И Маркус так же не способен поддержать ее в трудную минуту. Это напоминает мне тот день, когда моя мама рожала нашу самую младшую сестру, Андриетту. Новорожденная была красива, как ангел, но умерла совсем крошкой, двух дней от роду. Мама потеряла голову от горя, и папе пришлось отнимать у нее ребенка, чтобы похоронить его. И ни разу он не сказал ей ни слова утешения. Ни разу.

Как будто темное облако окутало сердце мистера Эшкрофта — так туча закрывает луну.

— Возможно, он по-своему скорбел о смерти вашей маленькой сестры, — сказал он тихо.

Шарлотта пожала плечами.

— Возможно. Но маме и даже мне, я думаю, хотелось видеть, что он огорчился сильнее, чем обычно, когда в птичнике умирает цыпленок. Или хотя бы так же сильно… И это одна из причин, почему я никогда не выйду снова замуж.

— Почему ты не хочешь замуж? — спросил он, внезапно переходя на «ты». — Потому что Люсинда вышла замуж за дурака, а твой отец был жестоким человеком? Ты действительно считаешь, что все мужчины такие?

— Я помню, мама говорила мне, что папа был таким очаровательным, когда она впервые встретила его, мистер Эш… Люк. А Маркус… Я собственными глазами видела, каким обходительным он был с моей сестрой — шутил с ней, делал ей комплименты. И Фрэнсис действительнобыл милым, но… — Ее голос оборвался. Душа Шарлотты разрывалась от чувства вины и… желания.

— И все-таки что-то с ним было не так, — сказал Люк. — И это была проблема Фрэнсиса, Шарлотта, а не твоя. Но осуждать всех мужчин… — Он протянул руку и провел ладонью по ее волосам. — Это все равно, что думать, что ты такая же, как Молли Смитерс, только потому, что вы обе красивы.

— Молли красива, — сказала она.

— Молли выглядит скучно, — сказал он, нагибаясь, чтобы пройти под низко свисающей веткой. Пятна лунного света упали ему на лицо, освещая его мужественные черты, и Шарлотте пришло на ум, что лучше бы ей не видеть его таким красивым.

— Со стороны и не скажешь, что ты скучал в тот вечер, когда танцевал с ней, — выпалила она.

Люк Эшкрофт пожал плечами.

— Век живи — век учись, — сказал он. — Сейчас я смотрю на настоящую красоту — на женщину, которая знает, чего хочет от жизни, которая направляется навстречу приключению своей мечты и которая ничего не боится.

Шарлотта вынуждена была рассмеяться.

— Неужели я действительно произвожу впечатление женщины, которая знает, чего хочет?

Его взгляд был пронзительным.

— Ты хочешь вести хозяйство на плодородных землях Орегона. Ты хочешь заботиться о своих животных и урожае, и иметь много детей…

— Ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь, — сказала Шарлотта.

Он приподнял бровь.

— Разве? И где же спряталась ошибка?

— Там, где речь идет о моей семье, — сказала она, стараясь усилием воли прогнать воспоминания о том долгом, волнующем поцелуе. — Я намерена жить одна. Я хотела сказать, с моей сестрой и ее семьей — всю свою оставшуюся жизнь.