(род. в 1941 г.
– ум. в 1987 г.)

Андрей Миронов родился 8 марта И года в знаменитой семье Марии Владимировны Мироновой и Александра Семеновича Менакера. Жизненные дороги родителей Андрея пересеклись, когда оба уже были состоявшимися актерами и семейными людьми. Их стремительный роман вспыхнул в Ростове-на-Дону, где Мария была на летних гастролях.

Стремясь произвести на белокурую, голубоглазую и остроумную Машу Миронову самое выгодное впечатление, Алик заказал у лучшего портного костюм цвета увядшей розы, купил в Елисеевском магазине сыры разных сортов, ананасы, вино и, упаковав все в корзину, прибыл в Ростов завоевывать сердце любимой. Увидав подношения, подруга Мироновой многозначительно сказала: «Это тебе, Марья, даром не пройдет».

Так и получилось. Уже осенью Мария Владимировна решительно сообщила мужу о том, что они должны расстаться. И тут же потребовала от Алика, которого называла исключительно Сашей, порвать отношения с женой. Мария могла себе это позволить — за ней ухаживали многие. В нее влюбился знаменитый тенор Иван Семенович Козловский и даже предлагал актрисе руку и сердце. Однако Мария Миронова предпочла ему Менакера, потребовав от Александра пожертвовать семьей.

Александру Менакеру было тяжело расставаться с женой, балериной Ириной Ласкари, с сыном Кириллом, с родным Ленинградом, где прошло его детство. Однако Ирина все поняла и отпустила его без скандалов. Со старшим сыном Кириллом Ласкари, ныне известным питерским хореографом, Александр Семенович всю жизнь поддерживал очень теплые отношения и все сделал для того, чтобы сыновья сдружились.

20 сентября 1939 г. М. Миронова и А. Менакер стали мужем и женой. На протяжении 45 лет А. Менакер будет слать в этот день телеграммы: «Дорогая Маша, поздравляю с нашим днем. Саша». Через полтора года прямо за кулисами, во время вечернего спектакля 7 марта 1941 года у тридцатилетней Марии Владимировны начались схватки. Так возникла красивая история, что будущий великий артист Андрей Миронов родился на сцене.

Первые дни и месяцы жизни будущей знаменитости тоже были связаны с театром — няня привозила младенца Марии Владимировне, которая кормила его в перерывах между репетициями. Няня Андрея, семидесятилетняя уроженка Нижегородской губернии, обожавшая мальчика как родного внука, была фигурой чрезвычайно колоритной. Счастливого отца, принимавшего ее на работу, она напугала: помимо жалованья потребовала выдавать ежемесячно полтора литра водки. Оказалось, что няня настаивала водку на полыни и выпивала перед обедом маленькую рюмочку.

Во время войны театр эвакуировали в Ташкент, и няня каким-то чудом добыла бельевую корзину, которую переоборудовала в удобную колыбель. И все же из-за частых переездов и неустроенности Андрей тяжело заболел, температура упорно держалась на отметке сорок градусов, и Марии Владимировне сказали, что если она не найдет нужного лекарства, то потеряет ребенка (возможно, именно тогда была заложена мина замедленного действия, которая взорвалась сорок шесть лет спустя). Достать лекарство помогла жена командующего одной из воздушных армий. Спецсамолет, летевший из Москвы в Ташкент, доставил его на следующий день. Много лет спустя Мария Владимировна сказала генералу: «Вы спасли мне сына!»

По воспоминаниям друзей Марии Мироновой и Александра Менакера, Андрюша был прелестным малышом с огромными голубыми глазами: «Андрюша был белоголовый, смешной, толстый и розовощекий. Он сидел на высоком стульчике и говорил сиплым басом: «Пелиберда», что означало «белиберда». Когда сердился на любимую няню, монотонно гудел: “Нянька, ты как соплюшка… Как коова… Как медведь.”» Брат, Кирилл Ласкари: «Андрюшу родители воспитывали на положительных примерах. В качестве примера для подражания почему-то был избран я. Даже удивительно, как после всего Андрюша меня не возненавидел!»

Немного повзрослев, Андрей часто приезжал к брату на каникулы. «Мы весело проводили время. Однажды ухитрились даже пройти в ресторан, благодаря тому, что Андрей лихо говорил по-английски и выдавал себя за иностранца. После того похода он зарекся пить водку, и это было, наверное, единственное слово, которое ему не удалось сдержать». «Помню многие его приезды в Ленинград. Утром раздавался телефонный звонок, и я слышал в трубке веселое бурление: «Здравствуйте, это Андрей Александрович Миронов, вам моя фамилия ничего не говорит. Немедленно, слышишь, немедленно собирайся, завтрак уже на столе». — Ия ехал в “Асторию”».

По воспоминаниям Марии Владимировны Мироновой, первый выход Андрея на сцену произошел еще в детстве во время ее концерта: «Ему было 5 лет. В зрительном зале неожиданно возник смех. Я не могла понять, в чем дело, оглянулась назад и увидела своего сына. Увлекшись, он вышел из-за кулис и, стоя как всегда с заложенными за спину руками, хохотал».

Андрюшу очень любил Леонид Утесов и дарил ему разные пиликалки, дудочки, скрипочки. А Андрей их всегда ломал. Утесов страшно огорчался и говорил: «Боже мой, Андрей, но это невозможно, неужели ты не любишь музыку?» А Андрюша музыку очень любил, но: «.он смотрел все, что внутри. И вот это у него осталось на всю жизнь. Он так смотрел и на все свои роли, он смотрел, что внутри.»